«Трактат» о черных дырах в экономике

Идеологизация исторически сложившихся экономических систем провоцирует сокрытие неблагоприятных для идеологий, но очень важных для экономики событий, фактов. Пусть даже будут эти факты и не очень приятны для, скажем, кредо, самолюбия отдельных людей, включая предпринимателей и специалистов, обнажают не очень приглядные картины государственного устройства, но, тем не менее, пренебрежение ими, исключение их из расчетов обходится очень дорого для всех без исключения.

Если ознакомиться как с мнениями относительно экономической науки, так и взглянуть на реальные события, происходящие в ее теоретической и практической сферах, то с удивлением обнаруживаешь великое множество противоречивых оценок самого разного свойства. Причем и относительно ее самой, и относительно одних и тех же происходящих событий.

Но самое интересное — при поверхностном рассмотрении оценок-толкований они буквально почти все тем или иным образом находят чем-то свое подтверждение в событиях. Такое может случаться разве что именно в мешанине произвольных толкований. Как в них не утонуть, занимаясь поисками если уж и не выхода из кризиса, то хотя бы какой-то отдушины в нем?

Нет смысла искать и описывать все мнения и оценки на этот счет. Слишком большой список получится. Но возьмем хотя бы некоторые из них, которые, например, упоминает Жак Сапир в работе «Империализм экономической науки». Этого будет вполне достаточно для оценки ситуации, ибо разные источники, возможно, разными словами, но говорят по существу об одном и том же.

Итак…

1. Экономика наука неточная.

2. Вершина социальных наук.

3. Отдельная наука.

4. Не наука.

5. Лженаука.

6. Описательная наука.

7. Предписывающая наука.

8. Нормативная наука.

9. Прибежище интеллектуального империализма и догматизма.

10. Скопище аналитических неудач.

11. Страдает болезнью доказательства достоверности исследований только на собственных условиях исследователей.

12. Правила и процедуры, регулирующие научную сторону любого экономического исследования, зачастую либо искажаются, либо нарушаются.

13. В настоящее время экономическая наука находится в беспорядочном состоянии кризиса идентичности…

Если к этой чертовой дюжине добавить еще существование великого множества опровергающих друг друга теорий и аналитических утопий, то картина складывается совершенно удручающая. Правда, из приведенных пунктов хотя бы два характеризуют ситуацию с чисто фактической стороны. Это неточность экономики как науки и множественность аналитических неудач. Остальное множество пунктов скорее дискуссионного плана, но вполне приемлемо как фон, иллюстрация текущего состояния предмета рассмотрения данной статьи.

А предмет этот как раз и есть проблема происхождения неточности науки и аналитических неудач. Если судить по ложности экономических прогнозов и расчетов, то вразумительного ответа на этот вопрос до сих пор нет, и мы вправе предположить, что до сего времени существует какой-то (возможно и искусственно созданный) провал в рассуждениях, аргументах, доказательствах, посылках, толкованиях событий. Ведь ни для кого не секрет политическая ангажированность экономики, а достоверность идеологий, в общем-то, как известно, почти нулевая.

Ну, что ж, попробуем нащупать хотя бы примерное местонахождение этого провала с помощью логики. А там и рукой будет подать до конкретной и принципиальной сути первоисточника теоретических и материальных коллизий в экономике. Для логического анализа происхождения низкой достоверности описаний и прогнозов нет нужды вникать в суть их самих. Рассматривается ограниченное явление — перманентный факт общей недостоверности сведений. Полной или частичной не суть важно.

Порочность результата — недостоверность может вытекать либо из порочности посылок, либо из порочности исполнения. Ложный анализ, прогноз может относиться как к порочности исходных посылок, так и к порочности исполнения. В первом случае ложно все от начала до конца, а во втором ложно только толкование посылок и выводы. Ложное толкование посылок, вероятнее всего, следует исключить из факторов происхождения перманентной недостоверности прогнозов. Оно, конечно же, имеет место, но большая масса прогнозов просто не может поголовно страдать ложным толкованием посылок.

Ошибки здесь могут быть от заблуждения, низкой квалификации, а мы ведь наблюдаем провал прогнозов и у квалифицированных специалистов, и у корифеев науки. Следовательно, скорее всего, в проблеме недостоверности прогнозов, анализов мы имеем дело все же с какими-то пороками исходных посылок, которые не видятся, не признаются или не учитываются всеми аналитиками без исключения. То есть мы имеем дело с системной ошибкой — недостоверностью общей базы знаний, образования. Если же знание все же где-то и у кого-то есть, но скрывается, замалчивается, то это никак не меняет факта недостоверности общедоступной базы знаний.

В рассмотрении истоков дефектности, непредсказуемости прогнозов никак не обойтись без хотя бы простейшего препарирования сути самого предмета экономики как науки. Формулировок на этот счет существует великое множество и проще воспользоваться собирательным понятием, которое может звучать примерно так: «Общественная наука, которая изучает поведение людей и групп в производстве, распределении и потреблении материальных благ в целях удовлетворения потребностей при ограниченных ресурсах».

В этой формулировке достаточно явно выделяются два основных обстоятельства, от которых все и зависит. Это поведение людей и распределение материальных благ. Остальные слова обеспечивают поясняющий антураж неких условий, в которых все и происходит. Следовательно, достоверность экономических положений и прогнозов зависит в первую очередь от степени достоверности прогноза поведения людей и степени достоверности правил, на основе которых между людьми распределяются материальные блага.

Если же учесть, что материальные блага являются источником жизнеобеспечения людей как биологических организмов и без этих благ люди просто не могут существовать, то, скорее всего, вряд ли можно оспорить факт зависимости поведения людей от правил распределения благ — степени их естественной, необходимой и обоснованной доступности.

Однако вряд ли первоисточником дефектности экономических положений и прогнозов может оказаться произвольное, не спровоцированное со стороны поведение людей. Соображения здесь достаточно простые. Поведение человека, в общем-то, обусловлено его биологической сущностью. Даже с учетом разности психики и интересов отдельных людей их большая, усредненная масса довольно стабильная и предсказуемая система в условиях существования естественных правил, которым они вынуждены подчиняться по взаимному согласию. Всегда можно предвидеть поведение людей при нормальных условиях, например, в состоянии спокойного, достаточного и гарантированного (а, может быть, и не очень гарантированного) довольства. Это и есть «невидимая рука» Адама Смита.

Можно точно сказать, чего никогда не будет делать большая масса людей в спокойном состоянии. Эта масса (если никем и ничем не спровоцирована) никогда не будет проявлять агрессии, стяжательства в отношении чего или кого бы то ни было способного к противодействию, ибо это с большой вероятностью может привести к утрате уже достигнутого собственного благополучия. Однако в натуре покоя масс не наблюдается. Следовательно, существует какой-то провокатор беспокойства и существует он с очень давних пор.

Поскольку поведение больших масс людей логически исключается как возможный первоисточник недостоверности экономических положений и прогнозов, то остается всего один вероятный и провокационный первоисточник коллизий — распределение материальных благ. При этом следует отметить, что побуждением к созданию благ является биологическая потребность людей (естественное свойство). А «механизмом» создания благ является физическая и интеллектуальная способность к созиданию — труд (тоже естественное свойство).

Остается лишь предположить, что если и распределение благ между людьми будет происходить столь же естественно (сколько сам сделал — столько и обрел), то и никакой непредсказуемости в экономике не будет. Обоснованные притязания удовлетворены, довольство обеспечено, массированного провокатора непредсказуемости поведения больших масс людей нет, — масса спокойна и предсказуема.

Неумеренные же, не обеспеченные собственным вкладом частные притязания работоспособных людей никто не обязан удовлетворять. Да и в относительном количестве неудовлетворенные по причине необоснованности притязания вряд ли столь велики, чтобы притязающие своим поведением могли бы вызвать нестабильность в большой массе людей.

Но вот удовлетворение необоснованных притязаний как раз и может вызвать любую нестабильность. И притом тем большую, чем больше масштаб удовлетворения необоснованных притязаний — мнимых прав. Ведь они могут быть удовлетворены только ущемлением действительных, обоснованных имущественных прав других людей. При таких условиях как раз и рушится прогнозируемость событий. Ибо систему создания и потребления благ — систему разделения труда (СРТ) начинает беспорядочно лихорадить от прогрессирующего роста не возмещенных издержек.

Таким образом, логика подсказывает, что существующие коллизии недостоверности в экономике, скорее всего, проистекают из дефектности правил при распределении материальных благ в СРТ. Можно бы сослаться на множество систем и правил распределения, через которые опытным путем прошло человечество. И наиболее вещественно продуктивным в этом смысле в глобальных масштабах оказался капитализм. Но тут есть изрядная доля лукавства. Поборники этой экономической системы для создания иллюзии ее преимущества любят выдавать технический прогресс за экономический прогресс. Хотя на самом деле это совершенно разные вещи и второе является следствием первого, а не наоборот.

Понятно, что правила распределения материальных благ не могут быть абстрактными, неопределенными, двусмысленными. Ведь речь о правах на богатства. Правда, эти правила-законы могут быть либо достоверными (построенными на основе естественных принципов морально-этической доктрины общества), либо подложными — попирающими здоровые принципы и, соответственно, отношения. Именно это и предстоит проверить.

Для базы сравнения нет ничего лучше отшлифованной веками экономической формулы причастности к созданию благ. Например, с некоторыми уточнениями формулы Самуэльсона. Она звучит примерно так: «Возникновение благ — это результат деятельности человека. Только живой труд способен создавать инструменты, машины, строения, а с их помощью потребительские блага и иные ценности. Труд и средства производства (инструменты, машины, строения) являются неотъемлемыми друг от друга факторами производства. Отсутствие средств производства делает возникновение благ затруднительным, а отсутствие труда вообще невозможным».

То есть одновременная причастность труда и капитала к возникновению благ необходимое и обязательное условие. Таково естественное положение вещей и, соответственно, по степени причастности и должно происходить между трудом и капиталом нормальное распределение совместно созданных благ. И как результат совместное, пропорциональное несение издержек.

В своем поиске провала достоверности немного уточним направление изысканий. Во-первых, поскольку экономика рассматривает динамику событий и отношений, то речь в части производства материальных благ может идти только о новых вещах и моменте их появления на свет. А ведь именно возможность обретения новых вещей и является основой жизнеобеспечения, благосостояния людей. Во-вторых, принципиальные отношения между людьми и события в части возникновения новых вещей в разных странах, в общем-то, аналогичны. Поэтому и события в разных странах происходят по сути сходные. То есть достаточно исследовать конкретную суть имущественных правил одной страны, например, России, чтобы получить представление об их сути почти в любой другой стране.

Какие мнения ни существовали бы относительно традиций и толкований сложившихся имущественных отношений в мире, решающее слово здесь за формулами законов. Каковы формулы (директивы) — таковы и события, провоцируемые исполнением директив. Таково и имущественное состояние граждан, и экономическое состояние государства. Естественные директивы — нормальное состояние. Не естественные директивы — руины состояния, надежд и ожиданий. Соответственно и недостоверность научных положений и прогнозов.

В российском законодательстве директивы по распределению прав на материальные блага в виде новых вещей отнесены к действию статей 136 и 218 Гражданского кодекса РФ. Статья 136 указывает, кто может обретать право на новые вещи, а статья 218 указывает, кто не может обретать право на новые вещи. Содержание директив настолько странное, что необходимо их дословное цитирование для иллюстрации анализа.

Ст. 136:

«Поступления, полученные в результате использования имущества (плоды, продукция, доходы), принадлежат лицу, использующему это имущество на законном основании, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или договором об использовании этого имущества».

Здесь нет ни слова, ни намека на то, что в действительности поступления — плоды, продукция, доходы получаются в результате не только использования имущества, но и использования труда. Условием удовлетворения притязаний на поступления является законность использования имущества. То есть либо владение им, либо распоряжение им. По сути, это означает возникновение права на новые вещи по причине владения некими старыми вещами. А вовсе не по причине причастности к созданию новых вещей, как это должно бы быть согласно экономической формуле причастности к созданию благ.

Ст. 218:

«Право собственности на новую вещь, изготовленную или созданную лицом для себя с соблюдением законодательства, приобретается этим лицом».

Эта формула не менее странная с точки зрения логики и естественности. Здесь речь как раз о труде, как мотиве притязаний на право собственности в отношении новых вещей. Если ты сделал вещь для себя, то ты ее владелец. Если ты сделал не для себя, то владельцем быть уже не можешь. А какая разница в затраченном труде в обоих случаях — никакой.

С одной стороны, никакой работник общественного производства, составляющего техническую базу СРТ, не имеет права на результат своего труда по той причине, что он делал вещи не для себя. А как же получается со статьей 136? Ведь там тоже речь о правах на новые вещи, которые делались не для себя. Но это почему-то не является мотивом лишения прав владельца производственного имущества.

С другой стороны, вообще абсурдная ситуация. Если, например, художник написал картину и повесил у себя в комнате на стену, то у него возникли права собственности на нее автоматически. А если он вывесил только что написанную картину на продажу, то он прав на нее никаких не имеет? Тогда на основании чего он смеет ее продавать? Да на основании статьи 136. Он использовал свое имущество — кисти и краски. Вот и основание на право собственности. Приложения труда, талантов как основания для возникновения первопричинного права собственности у художника нет. Как, впрочем, у любого другого созидателя чего угодно.

Постараемся воздержаться от оценок мотивов, которые послужили причиной введения в имущественное законодательство казуистических формулировок и ограничимся перечислением обнаруженных и вытекающих фактов.

1. По закону никакой работник общественного производства не может иметь и не имеет прав на производимый им продукт — результат труда.

2. Право на производимый продукт возникает не по факту причастности к его созданию, а по факту права владения другой — старой собственностью.

3. Пункты 1, 2 противоречат экономическому принципу причастности к созданию благ.

4. Из пунктов 1, 2 вытекает, что заработная плата работников общественного производства не может и не является компенсацией отсутствующих прав на результат труда (иногда зарплату стараются представить именно как компенсацию утраты имущественных прав на результат труда). Компенсация должна устанавливаться сообразно ценности утраченных, переданных прав. Но она не может быть так установлена, ибо самих прав по закону как бы никогда и не было, и оценкой фактического вклада работников никто не занимался. И договора передачи прав за компенсацию, соответственно, тоже быть не может.

Справедливости ради следует заметить, что и в СССР по ГК РСФСР и других республик для работников точно также, но с другой формулировкой (новые вещи принадлежат государству) тоже не существовало имущественного права труда. То есть этот имущественно-правовой порок переводится из системы в систему без всяких изменений по смыслу и не зависит от смены политических и экономических идеологий. Причем вопрос его умышленного или ошибочного возникновения в веках важен только для истории. Для экономики дефект просто не нормален.

Какие же выводы можно построить на описанных фактах? Очень многие: общие и частные, доказательные и предположительные, непредвзятые и идеологические. Попробуем сделать основные, общие.

1. Основная масса продуктивных членов СРТ — трудовая («невидимая рука» Адама Смита) исключена из процедуры раздела произведенного ею же продукта. Следовательно, ее влияние на экономическую ситуацию может происходить лишь в масштабах оборота тех средств, которые этой массе выделены в виде оплаты труда.

2. Эти выделенные средства лишь часть того, что находится в экономическом обороте. Чем больше диспропорция в сторону неподконтрольных большим массам людей средств (порочная диспропорция), тем слабее их влияние на экономическую ситуацию. И, тем самым, слабее естественная и нормальная составляющая экономических отношений.

3. Ситуация роста порочной диспропорции усугубляется тем положением, что избыточный доход от наценок в торговле, превышающих издержки по торговле, не делится с производителем товаров. Хотя избыточный доход получен оплатой покупателем потребительских свойств товара, а не оборотистости продавца.

4. Ситуация роста порочной диспропорции усугубляется перетеканием средств на потребление в области деятельности не обладающие признаками осуществления общественно полезного труда. Например, спекуляции на рынке Forex и другое.

5. Из п. 1-4 вытекает, что с ослаблением влияния массовой составляющей членов СРТ на экономическую ситуацию снижается и статистическая рациональность отношений, поступков. А ведь именно эта естественная и предсказуемая рациональность немаловажна для достоверности экономического анализа. Положение Адама Смита о «невидимой руке» вовсе не перестает быть достоверным, как это можно было бы предположить, наблюдая за падением рациональности. «Невидимая рука» просто слабеет с ростом порочной диспропорции в распределении средств.

Ничего удивительного, что в таких условиях экономические положения, анализы, прогнозы страдают отсутствием достоверности. И так будет до тех пор, пока имущественные директивы в законах не примут естественный вид соответствия экономическому принципу причастности к созданию благ.

С другой стороны, на достоверность прогнозов влияет и порочность ошибочных административных директив власти в части экономического и социального понуждения. Произвольность этого понуждения ни для кого не секрет и до сих пор остается открытым дискутируемый вопрос о вмешательстве власти в экономику. Однако никем и нигде не возбуждается вопрос местонахождения и существа первоисточника порочности директив власти. Хотя эта проблема не менее важна и глобальна, как и проблема порочной диспропорции имущественного влияния.

Если углубиться в препарирование этой проблемы, то мы опять наткнемся на застарелые в веках, но существующие до сих пор казуистические директивы законов, которые превращают нормальные общественные отношения в сомнительные, порочные.

Так вот, поскольку система разделения труда базируется на принципе общественной полезности труда, то оценку полезности труда делает не его носитель, а его потребитель. В противном случае становится дефектным, а то и невозможным взаимное удовлетворение действительных потребностей людей. Непонятно будет чего можно и следует ожидать друг от друга. Соответственно, осуществление совместного труда становится проблематичным. Прямая оплата товаров, услуг и есть квалифицированная оценка полезности в СРТ.

При этом отношения населения с органами и лицами власти по существу трудовые. Ибо трудовыми могут быть обозначены не только отношения внутри какого-то предприятия, органа, процесса по созданию чего-либо, но и любые отношения обмена результатом труда (не торговым путем) или причастности сторонних лиц к чьей-то трудовой процедуре. Последнее как раз и есть отношения населения с органами власти.

Однако органы власти директивой о своем бюджетном самоассигновании исключили применимость к себе оценочных принципов полезности труда, существующих в СРТ. Тем самым фактически вывели себя из членства, состава СРТ, превратившись в стороннее, корпоративное образование сомнительной государственности, по существу не несущее никаких осязаемых обязательств и ответственности в отношении СРТ. Например, в России такая директива содержится в Законе «Об основах государственной службы Российской Федерации». Выведя себя из СРТ, органы власти оставили за собой силовую и законодательную возможность влияния на СРТ и пользование благами СРТ — мнимое членство.

Это означает, что в случае произвольного и порочного вторжения со стороны власти в функционирование СРТ, вторжение не может быть локализовано, отклонено или исправлено посредством саморегулирования СРТ. Оно может быть только скомпенсировано за счет роста безвозвратных издержек у действительных членов СРТ. Такое положение может быть исправлено лишь заменой бюджетного ассигнования органов власти на прямое.

Было бы неисправимым идеализмом оперировать годами в надеждах на положительные изменения по части описанных пороков общественных отношений. Тут дело целых поколений. Хотя начинать-то нужно прямо сейчас. И начинать хотя бы с того, что перестать скрывать, игнорировать первоистоки существующих коллизий. Нужно обозначить их, исследовать, локализовать, исчислить и учитывать в положениях и анализах. Тогда и можно будет ожидать повышения достоверности прогнозов. Хотя до полной достоверности будет еще далеко, но, тем не менее, положение станет лучше, чем сейчас.

Фото: pixabay.com