Российскому IT-рынку грозит кессонная болезнь

Executive: Каковы ваши представления о нынешнем состоянии рынка бизнес-интеграции в России?

Феликс Гликман: Я считаю, что за последние 2 года этот рынок сильно изменился — и изменился в лучшую сторону. Для нашей компании основной интерес представляет рынок сложных решений — на грани IT и собственно бизнеса. Мы уже очень давно занимаемся сложными задачами, направленными на использование IT-решений в бизнес-процессах, и с самого начала наталкивались на непонимание клиентов: «Зачем нам все это нужно? Зачем нам IT, когда можно просто назначить директора или уволить менеджера?». Однако после кризиса 1998 года произошли сильные изменения в умах. Вкупе с ростом цен на нефть и общим улучшением экономической ситуации в России это создало благоприятный фон для развития рынка информационных технологий. Нельзя не сказать, что сильным положительным фактором оказалась смена руководителя страны — люди начали строить более долгосрочные планы, появилась некоторая стабильность.

Когда сложились все эти факторы, выяснилось, что понятно управляемый средний бизнес с понятной структурой собственности оказался главным потребителем наших услуг. (Речь не идет о крупных корпорациях — они как были аморфными структурами, не желающими никаких преобразований, такими и остаются.)

На сегодняшний день, по моим ощущениям, российский рынок IT не готов к такому всплеску активности со стороны клиентов — как численно (компаний, которые специализируются на такого рода услугах, очень немного), так и качественно. Если же говорить о количественных параметрах развития рынка, то заметна следующая тенденция: идет вторая половина года, и многие IT-компании оглашают свои прогнозы по итогам первого полугодия. Так вот, я практически не встречаю цифр менее чем 50%-ного роста. Очень важно понять причину всего этого. Я разговаривал с финансовыми специалистами, далекими от нашего рынка, но и от них не услышал сколь-нибудь аргументированное объяснение столь бурного роста.

Executive: Возможно, причина во влиянии макроэкономических факторов? Глобальное падение акций высокотехнологичных компаний, депрессия на NASDAQ…

Ф.Г.: Действительно, на Западе ситуация довольно печальная. Причем если в начале 2001 года ожидания были скорее позитивными, то сегодня большинство ведущих производителей корректируют прогнозы на следующий год в сторону снижения показателей. А вот в России, напротив, именно сейчас наблюдается повышенный спрос на высокие технологии. Растут продажи компьютеров, причем во всех секторах — от розничного и до корпоративного рынков. Возможно, впрочем, что работает так называемый эффект «отложенного спроса» — «зажатость» 98–99-го годов рано или поздно должна была сказаться…

Замечу, кстати, что в России неоправданно низкие проценты IT-бюджетов по отношению к оборотам компаний. Если в мире 4–5% считаются нормой, то в России более 2% — очень большая редкость. Как правило, около одного процента и даже меньше.

Executive: Сейчас ситуация как-то меняется?

Ф.Г.: В процентах — не уверен, но в абсолютных величинах, безусловно, меняется. При этом меняется структура расходов на IT: увеличивается доля затрат на сложную технику, которая востребована только на сложных бизнес-приложениях. И раз растет эта часть, значит, растут вложения и в сами приложения. Наша текущая деятельность наглядно это показывает. Причем речь не идет об одном огромном контракте раз в год — у нас постоянная череда проектов с самыми разными, иногда очень небольшими, заказчиками.

Таким образом, ситуация на рынке сейчас «страшно хорошая» — это словосочетание как нельзя более правильно отражает противоречивую суть происходящего. Тем не менее мы заложили в план развития на последующие 2 года рост на уровне 20%.

Executive: Что касается расстановки сил на рынке — как, по вашим оценкам, образование Группы компаний TopS BI на него повлияет?

Ф.Г.: Я не думаю, что произойдут какие-то существенные перемены. Разумеется, мы рассчитываем, что объединение усилит позиции основной компании TopS, которая является ядром группы, — но мы и раньше не ходили в отстающих. Мы по-прежнему строим свою стратегию на сфокусированности нашего бизнеса и стараемся не размываться ни численно, ни по задачам.

На самом деле, круг конкурентов сложился достаточно давно, размыкаться не собирается. Да и вообще за последнее время не меняется — даже после кризиса 1998 года ни одна из известных мне российских компаний ощутимо не сдала своих позиций.

Executive: А закрытие «Анкея»?

Ф.Г.: Возможно, произошедшее с «Анкеем» и имело косвенное отношение к кризису, но в целом это пример того, что я давно понимал и от чего TopS, в том числе и моими усилиями, старается держаться на расстоянии, — риск работы с государством. «Анкей» был крепко сколоченной инженерной компанией, вышедшей из недр военно-промышленного комплекса. Благодаря своим связям компания получала немало госзаказов. Работая с государством, «Анкей» брал кредиты под госпоставки, потому что эти поставки изначально не предоплатные. Однако российское государство — партнер пока еще не очень надежный, да еще и довольно циничный и в кризисных ситуациях первым делом просто перестает платить по счетам. Однажды это и произошло. Итог в целом закономерен, и это было лишь вопросом времени. На перестройку бизнеса его уже не хватило.

Понимаете, умение работать с государством вступает в противоречие с умением работать на рынке. В первую очередь исполнение государственных заказов означает деградацию инженерных кадров: государство не ставит перед собой задачу добиться какого-то технического усовершенствования, там совершенно другие условия и принципы.

Executive: А западные компании, насколько я понимаю, в России в секторе бизнес-интеграции не работают?

Ф.Г.: Если не считать в определенном смысле бизнес-интеграторами консалтинговые компании, то нет.

Executive: В чем же причина? Казалось бы, растущий рынок…

Ф.Г.: Причина очень проста: работают ведь не компания с компанией, а люди с людьми. Во-первых, я не вижу такого уж большого разрыва между знаниями наших и западных специалистов — последние обладают более правильной методологией по проектам, но в России почти нет проектов, в которых эту методологию можно было бы применить. Во-вторых, наши клиенты — это же не западные клиенты.

Executive: Вопрос прозрачности?

Ф.Г.: Прозрачность — дело десятое. Там, где до сих пор воруют, даже не оглядываясь, — это, действительно, страшное дело. В регионах, например, слово «прозрачность» лучше не употреблять: им кажется, что вы хотите заглянуть им в карман. Когда начинаешь убеждать, что термин «прозрачность» несет в себе несколько иной смысл, тогда приходит какое-то понимание. Но первая реакция: «Прозрачность — значит, налоговая инспекция».

Дело в том, что бизнес-процессы в России устроены по-другому. Бизнес-культура отсутствует: в основном работают жесткие вертикальные структуры подчинения — по сути, феодальная система, которая во многом замкнута на личность руководителя. Отсюда риск: когда меняется генеральный директор завода, может просто произойти коллапс.

Executive: Говоря о бизнес-культуре — как вы думаете, что нужно делать, чтобы в России она в основном пришла в норму?

Ф.Г.: Должно спокойно смениться несколько поколений. Вот, пожалуй, и все. Параллельно, конечно, очень важно образование. Хотя я не стал бы утверждать, что страна сегодня остро нуждается в специалистах с MBA. Все-таки образование и бизнес-культура не являются синонимами. В российском корпоративном мире должна сложиться своя бизнес-культура, а для этого нужно время.

Executive: Как вы расцениваете объявленное днем позже образования TopS BI слияние IT-компаний под маркой «Эшелон»?

Ф.Г.: Я не знаю всех подробностей конкретно этого проекта, но в первый раз с такой идеей ко мне обращались еще 3 года назад. Это были представители крупного инвестиционного фонда, которых интересовал вопрос: «Готовы ли системные интеграторы к объединению?». Тогда я высказал сомнение в том, что интеграторы смогут это сделать на равноправных условиях. Причина, на мой взгляд, в том, что у наших соотечественников не получается работать вместе по строгим правилам. Особенно это касается команд в новообразованных альянсах.

Почему TopS BI рассчитывает на успех? Потому что ядро группы составляет одна компания и одна команда: корпоративная культура внедряется не то чтобы принудительно, но хотя бы из одного источника. Когда же компании объединяются на равных основаниях, все происходит по-другому: сливаются команды, сотрудники которых воспитаны в разных бизнес-средах. В процессе слияния могут (и должны) быть прописаны различные бизнес-процедуры, но каждая из команд, очевидно, поймет эти процедуры по-своему. Процесс формирования единой бизнес-среды с единым языком общения может растянуться надолго, рискуя обрести самодостаточность и самоценность в ущерб бизнес-целям новой структуры.

Executive: Что же делать в данном случае? Может быть, поможет найм западного менеджмента?

Ф.Г.: Западный менеджер сможет прописать вам процедуру, но не сможет выяснить, почему она не выполняется. Есть некий барьер ментальности, который может быть преодолен только путем интеграции России в мировую экономику. Причем интеграции не на макроэкономическом уровне, а на уровне людей: специалисты с Запада должны свободно приезжать работать сюда, российские профессионалы должны работать на Западе, потом опять возвращаться в Россию — и все это без барьеров и сложностей.

Executive: Здесь мы подходим к интересному вопросу о специалистах, которые сейчас нужны в индустрии. Достаточно ли в IT-отрасли профессионалов?

Ф.Г.: Увы, нет. И это основное препятствие для развития бизнеса. Основное! Это большая проблема, и я даже не знаю, как ее решать. Три самых больных места — продажи, project management и управленцы. Сегодня проектные менеджеры в IT-компаниях — это зачастую выросшие технические специалисты. Они подходят к проекту не как к бизнес-процессу, а как к разработке, реализации технического решения — грубо говоря, к привинчиванию гаек. Они на разных языках говорят с людьми, занимающимися бизнесом.

Источник фото: Freeimages.com


Расскажите коллегам:
Эта публикация была размещена на предыдущей версии сайта и перенесена на нынешнюю версию. После переноса некоторые элементы публикации могут отражаться некорректно. Если вы заметили погрешности верстки, сообщите, пожалуйста, по адресу correct@e-xecutive.ru
Комментарии
Оставлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи
Статью прочитали
Обсуждение статей
Все комментарии
Дискуссии
Все дискуссии
HR-новости
Россияне стали меньше тревожиться из-за работы

Год назад уровень тревожности россиян по поводу различных возможных проблем на работе был выше.

Уровень счастья напрямую влияет на продуктивность большинства россиян

При этом почти каждый четвертый респондент считает, что их руководитель ничего не делает для счастья сотрудников.

70% россиян отмечают сильное влияние работы на уровень стресса

Наибольший стресс создают строгие дедлайны, внезапные и большие объемы задач, а также собственные ошибки при выполнении задач.