Executive.ru представляет новый кейс в рамках проекта «Русский бизнес-кейс от HBR». Согласно условиям конкурса, несколько лучших решений будут отмечены призом — трехмесячной подпиской на журнал «Harvard Business Review — Россия». Executive.ru назовет авторов наиболее интересных решений. Данный бизнес-кейс опубликован в сдвоенном номере журнала за январь-февраль.
Проблема
Клуб, в который по ночной Москве мчался Марк Синицын, находился примерно в 40 минутах езды от его дома. Но Марк преодолел это расстояние в два раза быстрее: он срезал углы, пересекал сплошные, плевал на светофоры и ограничения скорости. Он несся спасать Никиту.
Полчаса назад Марка, исполнительного директора «Ноунэйм Кэпитал Партнерс», разбудил звонок совладельца компании Никиты Воронина.
— Слушай, у меня тут маленькие неприятности… — Голос на том конце провода заплетался. — Ты не мог бы забрать меня из «Хлороформа»?
За четыре года совместной работы Воронин-младший ни разу не звонил Марку ночью. Значит, на этот раз неприятности не такие уж и «маленькие»…
На пороге «Хлороформа» перед Марком вырос здоровенный охранник, но второй секьюрити жестом показал: все в порядке, пропусти. В клубе грохотала музыка, мелькали световые пятна. Поднимаясь на второй этаж, Марк с удивлением обнаружил, что одет в старые джинсы и водолазку жены. Что ж, собираться в темноте у него не получалось даже в армии. Вокруг столика, который Воронин обычно заказывал в этом заведении, собралось человек пятнадцать. На диванчике полулежал Никита — из носа текла кровь, глаза не реагировали на яркие вспышки света.
— Я скорую уже вызвала, — раздался испуганный женский голос.
— Давно? — обернулся Синицын.
— Не знаю... Минут десять назад, наверное, — промямлила девушка в обтягивающих джинсах. — С ним до этого все было в порядке...
— Помоги донести до машины, — обратился Марк к ее спутнику, крепкому и вроде бы даже трезвому парню. Вдвоем они подхватили бесчувственного Никиту и, спотыкаясь, понесли к выходу. Главное — успеть увезти его до приезда скорой: он и без медицинской помощи оклемается, небось не в первый раз, наркоман несчастный! Уложив Никиту на заднее сиденье машины, Марк осторожно выехал со стоянки. Вопрос «куда ехать», увы, не стоял: оставлять его одного нельзя, значит, воронинская квартира на Сретенке отпадает. «Что ж, — вздохнул Марк, — придется тащить к себе. Наш коттедж в Le Meridien Moscow Country Club — тоже не вариант: соседи-конкуренты разом все пронюхают. Придется приютить его у себя в квартире». Это был единственный приемлемый вариант. Четырнадцатилетний сын Марка учился в летней школе в Галифаксе — значит, детская свободна. «Черт, как все это противно, — поморщился Марк. — Слава богу, хоть сын этого ужаса не увидит».
Семейный бизнес
Четыре года назад отец Никиты Роберт Воронин пригласил Марка, тогда еще начальника департамента по работе с VIP-клиентами крупной инвесткомпании, в новый проект. Возможность встретиться с такой легендой, как Воронин-старший, выдавалась, мягко говоря, нечасто, и Марк решил выжать из предстоящего разговора максимум.
Расцвет бизнес-империи Роберта Воронина пришелся на 1990-е годы. Тогда принадлежавший ему производственный кооператив постепенно превратился в крупную компанию, которая торговала металлом и лесом. На рынке говорили о его невероятном чутье на деньги: благодаря ему он залезал в самые, казалось бы, неперспективные ниши, — и они тут же оказывались прибыльными. Ему приписывали тесные связи с политиками и криминальными авторитетами 90-х. В 2000 году Воронин с семьей перебрался в Калифорнию и избавился от большей части российского бизнеса, и тогда американские журналисты заговорили о «русской мафии». Обустроившись в США, Роберт начал вкладывать деньги в непривлекательные и рискованные, с точки зрения других инвесторов, проекты — например, приобрел несколько кораблей для перевозки руды и угля. Его называли контрабандистом и поговаривали о нарушениях эмбарго, но никто так и не смог ничего доказать. Роберт, как и раньше, снимал сливки с рынка. Он по-прежнему владел несколькими российскими предприятиями, а обширную систему заграничной собственности контролировал через цепочку холдинговых компаний, время от времени перемещая по карте мира, словно пешки по шахматной доске, контрольные и миноритарные пакеты.
Привлекал его и инвестбанкинг — в этой области он сделал едва ли не самое рискованное вложение, задумав приобщить к финансам сына Никиту. Чтобы молодой выпускник Уортонской школы занялся бизнесом, Роберт купил для него в Москве небольшую инвестиционную фирму.
Встреча Марка с Робертом превзошла ожидания обоих. Синицын показал, что у него есть то, чем не обладают именитые финансисты: свежий взгляд, энергия и, главное, vision — представление о том, какой должна стать будущая компания. Ему даже удалось убедить Роберта сделать его не просто исполнительным директором, но и совладельцем компании — пусть даже речь шла всего о 5% акций. Контракт Синицына и договор, в соответствии с которым он получал право собственности, составляли и согласовывали две недели.
Чутье не подвело Роберта и на этот раз: под руководством Синицына «Ноунэйм» стремительно пошла вверх и уже через два года вошла в рейтинги российских инвесткомпаний. Пока, правда, ее называли «наиболее динамично развивающейся», но Марк был уверен: через несколько лет о ней заговорят как об «одной из крупнейших». Синицын сумел переманить в новую компанию топ-менеджеров из крупных организаций и даже госструктур. И, что важно, эти люди пришли не только за деньгами — они поверили в идеи Марка.
Все четыре года компанией руководил Воронин-младший — но только формально. На деле же он изо всех сил пытался забыть, что такое РТС, ММВБ и Dow Jones. И хотя Марк с симпатией относился к семье Ворониных — ведь Роберт дал ему шанс применить интеллект, интуицию и хватку, — к Никите он «привыкал» долго и трудно. В отличие от сдержанного отца, Воронин-младший был патологически болтлив. Однажды во время переговоров он со свойственной ему непосредственностью заявил: «А мы вот тут собираемся купить 3Floors Finance». Собеседники вежливо улыбнулись. Марк последовал их примеру, хотя его так и подмывало пнуть болтуна под столом ногой — как в водевилях, только гораздо больнее. Информации о грядущей продаже 3Floors Finance на рынке не было. Эту сделку Марк готовил весь месяц, в атмосфере строжайшей секретности проворачивая комбинации поистине алгебраической сложности. А после необдуманного выступления Никиты акции 3Floors Finance мгновенно взлетели в цене и Синицину пришлось отказаться от своих планов.
Марк постоянно убеждал себя, что к Воронину-младшему нужно относиться как к малому ребенку, — даже если этому ребенку уже 27 лет. Труднее было убедить в этом сотрудников компании, особенно коммерческого директора Михаила, которого Никита решил уволить пару месяцев назад. Когда Михаил принес заявление об увольнении, Синицин вышел из себя и кинулся было звонить Никите — требовать, чтобы тот прекратил этот детский спектакль. Но вместо этого пришлось долго рассказывать зарвавшемуся юнцу, какую прибыль приносит компании Михаил, и ставить в пример Роберта — уж он-то не стал бы разбрасываться сотрудниками из-за пустяковой ссоры.
Что ж... Когда-то мать Марка приносила из универсама банки отвратительной морской капусты — ее приходилось покупать в нагрузку к сосискам. Вот и Никиту нужно было воспринимать как «нагрузку» к возможностям, которые давала Синицыну работа у Роберта.
Тяжелый разговор
Долгая бессонная ночь переходила в мутное утро. Устроившись на кухне, Марк допивал шестую чашку кофе и беседовал с женой Леной.
— Послушай, — прикрыв глаза, тихо говорила Лена, — я долго молчала, но сейчас я просто хочу знать: что ты будешь делать, когда Никита в следующий раз провалит тебе контракт с этими…
— 3Floors Finance? — устало подсказал Марк.
— Ну да. В прошлый раз твой психоаналитик поднял цены в два раза, а нам пришлось собственного сына отправить в Канаду — у тебя же на него не хватает времени. А что будет, когда Никита опять попытается уволить коммерческого директора? В тот раз ты, помнится, звонил и жаловался его отцу. Поверь, это выглядело неприлично. Родители моих студентов так себя не ведут.
— Да брось ты, Лен, — вздохнул Марк.
— Не брошу! — Лена все больше входила в раж. — А помнишь, месяц назад он предлагал продать тебе копии каких-то якобы суперсекретных документов. Ты еще говорил, что это все подозрительно. А сейчас даже я вижу, что мальчик-то не просто пьян. И еще я вижу, что у тебя бегают глаза и трясутся руки. А? Что скажешь?
Марк ничего не успел сказать. Во-первых, потому, что знал: спорить с преподавателем МГУ, особенно если это твоя жена, опасно. А во-вторых, потому, что в этот момент из детской выполз оживший Воронин-младший. Он был слегка смущен и, чтобы сгладить неловкость, завел с Еленой разговор на близкую ей тему. Что-то об экспозиции в центре Жоржа Помпиду, а может, просто об искусстве. Синицин погрузился в свои мысли, и до него доносились лишь обрывки фраз: «Кабаковы давно не могут показать миру ничего нового», «…Китч, как и кэмп, уже не шокирует европейцев», «…Это понимают только люди со свободным умом» и так далее в том же духе.
Марк смотрел на изрядно помятого руководителя «Ноунэйма» и думал, что представления людей о деятельности их компании слишком сильно расходятся с действительностью. Хотя о чем тут говорить… Большинство обывателей считает, будто бизнес в России делают люди в костюмах-тройках — они обсуждают дела за столом переговоров, попивая минералку. Наверное, потому, что именно так об этом пишут журналисты, рисуя очередную историю успеха. Каждый раз, когда Марк брал в руки журнал с биографией какого-нибудь бизнесмена, ему казалось, что этот текст могли бы прочесть бодрыми голосами ведущие «Пионерской зорьки» — заменив слова «Артек» на «MBA», фразы «стал тимуровцем» на «основал благотворительный фонд»... Будто бы бизнес, как и вся жизнь, не состоит из компромиссов. При этом та же пресса, что рисует на первых полосах образы рафинированных карьеристов, на последних — представляет их в роли пресыщенных буржуев. Однажды Марк попал в поле зрения светских журналистов. Кто-то из них сфотографировал, как он распивает виски в компании модной певицы. Этот снимок сильно задел Елену, хотя она и знала, что певица — жена коммерческого директора их компании, а Синицын еще не стал тайным алкоголиком.
Твердое решение
На следующий день Марк неожиданно понял: он больше не хочет работать на Ворониных. И дело даже не в очередной выходке Никиты — просто он смертельно устал от политики двойных стандартов и бесчисленных условностей, принятых в компании. Ему 35 лет — казалось бы, самый расцвет. Но не тут-то было: силы — и моральные, и физические — на исходе.
А что если выйти из бизнеса? Но Роберт наверняка воспримет это как предательство. Может, сочинить для него благовидный предлог? Но какой? И не легче ли рассказать все как есть? В конце концов, старик вложил в этот бизнес уйму денег и имеет право знать правду. По привычке, незаметно перенятой у Роберта, Марк катал по столу мобильный телефон. И вот наконец собрался с духом и набрал номер Воронина-старшего...
Разговор занял почти час. Марк рассказал обо всем: не утаил ни причин неудавшегося слияния с 3Floors Finance, ни историю с клубом «Хлороформ». Роберт слушал и время от времени задавал уточняющие вопросы.
— Ты твердо решил уйти из «Ноунэйма»? — спросил он напоследок.
— Да, — незамедлительно ответил Марк. И тут же понял, насколько точно выражение «гора с плеч свалилась».
Под занавес
— Мы все понимаем, что Никита за четыре года никак себя не проявил. Назвать его эффективным управляющим у меня не повернется язык, — печально и даже как-то отстраненно говорил Роберт, усиленно подчеркивая американский акцент. — На эту компанию я возлагал большие надежды, как, впрочем, и на российский инвестбанкинг… Но я дал своему сыну слишком много свободы. А всякое неэффективное кадровое решение должно быть исправлено — и чем скорее, тем лучше.
Воздух в переговорной «Ноунэйм Кэпитал Партнерс», казалось, был наэлектризован. Марк напряженно следил за выражениями лиц обоих Ворониных, пытаясь угадать их настроение. У Роберта за внешним спокойствием явно скрывались недовольство и раздражение. Никита удивленно моргал и озирался по сторонам.
— Поэтому, — продолжал Воронин-старший, — я принял решение продать «Ноунэйм» любому крупному инвестору. Его поисками и оформлением документов займется Марк. Сделка пройдет в два этапа: сначала ты, Никита, официально продашь свою долю Марку. А потом ты, Марк, закроешь дела и продашь все сто процентов «Ноунейма». И, конечно, заберешь свою долю. Это ведь оговорено в трудовом контракте? В любом случае, юристы все проверят.
— А как насчет… — встрепенулся Никита.
— Ты возвращаешься в США, — оборвал его отец. — Там и продолжим разговор!
Марк подумал, что для всех троих ситуация, как ни странно, разрешилась наилучшим образом. Никите больше не придется вращаться среди неприятных ему финансистов; Роберт оставит наконец бесплодные попытки приобщить сына к бизнесу. Ну а Марк… Для него теперь все только начинается. Он получит свою долю от продажи компании, бонусы и «золотой парашют», который поможет ему приземлиться в совете директоров Банка Его Мечты, — во всяком случае, Марк очень на это надеется.
До «золотого парашюта», впрочем, надо было еще дожить. После того как Воронины продали свою долю Марку и уехали из России, чтобы «бросить усилия на развитие инновационных проектов в США и странах Евросоюза» (так было сказано в пресс-релизе), Марк полтора месяца работал без выходных. Закрыв наконец все текущие проекты, он собрал топ-менеджеров компании и объявил им о грядущей продаже «Ноунейма».
— Сам я вряд ли останусь здесь, — честно ответил Марк на вопрос коммерческого директора. — На месте новых владельцев я бы первым делом сменил руководство. Это логично.
Выйдя из переговорки, Синицын с гордостью подумал, что сделал все как надо. Он поступил честно по отношению к людям, с которыми четыре года проработал бок о бок. Он был доволен собой.
Через несколько дней пять ключевых сотрудников сообщили о намерении покинуть компанию и перейти на работу в иностранные банки.
— А ты что собираешься делать? — спросил Марк коммерческого директора, столкнувшись с ним у входа в офис.
— Сначала схожу в отпуск, отдохну, — улыбнулся Михаил. — Ну а потом буду ждать твоих предложений.
Марк приосанился. «Кажется, теперь я похож на крутого парня», —посмеялся он про себя.
Крах
— Что пишет пресса? — Марк уселся на заднее сиденье машины и взял в руки газеты — их каждое утро покупал водитель.
Неожиданно на первой полосе он увидел свою фотографию и крупный заголовок: «“Ноунэйм” поспешно распродается». В статье со слов «источников, близких к руководству компании», говорилось, что после ухода влиятельной семьи Ворониных Марк Синицын не справился с управлением и от него бегут ключевые сотрудники. Марк не поверил своим глазам: такого просто не может быть, что за ерунда… Схватил другую газету, развернул — и ему в глаза бросился заголовок: «Синицын не удержал «Ноунейм». У Марка перехватило дыхание. Теперь все будут думать, что компания создавалась и развивалась исключительно усилиями Ворониных. Газетчики, ссылаясь на анонимные источники, писали, что «известный своими криминальными связями» Роберт Воронин — родной отец бывшего акционера компании Никиты. «Без анонимных источников можно было обойтись: этого никто никогда не скрывал», — удивился Марк. Дальше журналисты разбирали крупнейшие сделки «Ноунэйма», причем так, будто за каждой стоял лично Воронин-старший. Несколько аналитиков характеризовали компанию как «очень закрытую», а стиль руководства — как «гормональный менеджмент». «Говорят, один из топ-менеджеров был уволен и тут же принят обратно с повышением зарплаты», — ответил «особо осведомленный» участник рынка на вопрос об управленческих качествах Синицына.
Все это было похоже на абсурдный анекдот — только совсем не смешной. Из-за парочки чокнутых журналистов, которых по недосмотру взяли в столь авторитетные издания, он в одночасье потерял репутацию. «Вот она, слава», — горько усмехнулся оклеветанный Марк.
За несколько часов информацию о продаже компании из-за ухода Ворониных подхватили крупнейшие новостные агентства. Шумиха вокруг Марка нарастала. По всемирной сети расползлись фотоколлажи, изображающие его у разбитого корыта с рюмкой виски в руке; какие-то шутники пририсовали его лицо к «Любительнице абсента» Пикассо и устроили конкурс на лучшую подпись к рисунку.
— Шеф, я буду скандалить, — ворвавшись в кабинет Синицына, с порога заявил PR-директор «Ноунейма». — Это чистой воды слив. Я обычно работаю с ведущими журналистами, а эти статейки писали, похоже, какие-то стажеры!
— Постой, — остановил его Марк. — Не тараторь. О чем ты собираешься спорить? Информация о продаже компании соответствует действительности. Об уходе людей — тоже.
— Но вы же видите, — не унимался пиарщик, — как здесь расставлены акценты!
— А ты знаешь, как их переставить?
— Ну... Надо с ними договориться.
Марк вздохнул и отправил мастера пропаганды (как он назвал своих пиарщиков) придумывать другие варианты.
«Да, для полноты картины не хватает только подкупа журналистов. — покачал он головой. — Хотя... Может, с ними действительно можно договориться в прямом смысле этого слова? Но что им говорить? Рассказать, что продажа компании была запланирована еще полтора месяца назад? Звучит как нелепое оправдание. Тогда уж, может, выложить им и причину продажи? Выступить с открытым письмом, рассказать, как соблюдается кодекс корпоративного управления в «Ноунэйме». Но от этого будет только хуже: в такой ситуации не стоит напоминать о себе людям, которые давно отложили утренние газеты и забыли о моем существовании». Марк подумал, что теперь, что ни делай, ему будет очень трудно избавиться от репутации топ-менеджера, доведшего компанию до краха и распродажи…
Как поступить Марку?
Решения принимаются в течение недели со дня публикации задания. Редакция оставляет за собой право не публиковать решения, присланные после указанной даты. Решения, оставленные в комментариях к кейсу, не примут участие в розыгрыше.
Фото: pixabay.com
