Станислав Фурта: Смена парадигмы

Станислав Фурта

…Чувства юмора моему собеседнику не занимать. Когда я спросил его, с какой ролью в инновационном процессе он себя отождествляет, с ролью автора-разработчика, менеджера или инвестора, он, прищурив глаза, ответил:

furta1.jpg«Я – серийный предприниматель. Жалко, что нет такого понятия. Серийный убийца есть, а серийного предпринимателя нет. Но это именно обо мне. Я – человек, который склеивает под конкретные проекты команды людей, обладающих необходимыми компетенциями. Человек, который разрабатывает не только стратегию проекта, но и рабочие планы, которые потом и ему, и сформированной им команде придется неукоснительно выполнять».

…Научное сообщество – чрезвычайно сложный социальный организм. Тонкий и одновременно инертный. Научное сообщество живет в мире парадигм. Парадигма, по определению, данному американским философом и историком науки Томасом Куном, автором знаменитой книги «Структура научных революций» - это систем фундаментальных установок, представлений и терминов, принимаемая и разделяемая научным сообществом и консолидирующая большинство его членов. Научная революция по Томасу Куну есть ничто иное, как смена парадигм. И, как пишет американский ученый, «…решение отказаться от парадигмы всегда одновременно есть решение принять другую…» Смену парадигмы может переживать и один отдельно взятый ученый на личностном уровне, превращаясь из успешного научного работника в не менее успешного «серийного предпринимателя».

Впрочем, обо всем по порядку. Камиль Амирович Хисматуллин – выпускник Уфимского государственного авиационно-технологического университета. При упоминании УГАТУ хочется вставить «того самого», хотя, наверное, мало кто знает, что среди российских вузов по индексу Хирша этот университет занимает четвертое место (данные Независимого рейтингового агентства в сфере образования РейтОР). В 1996 году защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук. В 1998 году при УГАТУ было создано малое предприятие «Экомотор», где Камиль Хисматуллин проработал несколько лет начальником управления проектирования перспективных двигателей. В это малое предприятие привлекли по тем временам немалую сумму – около ста миллионов рублей под три проекта, однако, как это водится, на эти деньги ученые попытались профинансировать двадцать девять (!) проектов, и по каждому из них были получены научные результаты, опубликованы статьи, защищены диссертации. Не было одного – коммерческого эффекта от вложения средств. Нечего было продавать. Проект по созданию двигателя, разрабатывавшийся на основе кандидатской диссертации Камиля, продвинулся дальше всех. Даже было налажено мелкосерийное производство на Симском агрегатном заводе. Однако, для того, чтобы этот двигатель стал «товаром», необходимо было разработать еще несколько агрегатов и наладить их производство. В частности, к двигателю разработали генератор. Проект, по словам Камиля, получился красивый, представители военных ведомств аж слюной исходили. Однако, для организации производства генератора в Самаре со стороны «Экомотора» не было приложено достаточно усилий и средств. Почему? «Наверное, там отсутствовал проектный менеджмент, которому меня учили в Академии народного хозяйства», - шутит Камиль. «Потом я понял, что дело на нашем малом предприятии было поставлено так, что ничем другим истории с продвигаемыми проектами закончиться не могли. Слишком долго топтались на месте, даже если все получилось бы с агрегатами, опоздали мы года на три».

Постепенно росло неудовлетворение от неэффективной деятельности в рамках малого предприятия. А тут еще одно событие перевернуло жизнь Камиля Хисматуллина. Камиль занимается экстремальными видами спорта, и в 2003-м году в Крыму упал с параплана с 70-метровой высоты. Сотрясение спинного мозга, компрессионный перелом седьмого шейного позвонка. Камиль говорит, что если бы узнал о диагнозе в момент падения – умер бы на месте. Несколько месяцев можно было либо лежать, либо стоять. А, значит, пересмотреть свои жизненные установки. После завершения реабилитации стал Камиль и себе, и другим задавать, как он сам говорит, глупые вопросы: «Почему мы занимаемся в университете уже тринадцать лет тем, что называется инновациями, а толкового ничего не произвели? Практика – критерий истины, так кажется?»

И Камиль решает учиться. Бизнес-школу ищет целенаправленно. Выбор останавливает на факультете инновационно-технологического бизнеса Академии народного хозяйства. Деньги на учебу зарабатывает, участвуя в различных строительных проектах. На вопрос, что дало ему обучение в Академии, отвечает так:

«Учеба в Академии – это своеобразный удар по мозгам, после которого меняется вся система мышления. Знания в голове раскладываются по полочкам, и появляется понимание, как и почему работает инновационный бизнес. Зарождается интуиция, которая говорит, вот это в твоем бизнесе – определяющий фактор, а вот этот побочный. В Академии я научился правильно выстраивать команды и работать в команде, понимать роль и место маркетинга в науке и инновациях. Я научился понимать, как ставить людям задачи, как их мотивировать, как контролировать, а где, возможно, на человека и прикрикнуть нужно, чтобы он начал делать правильные вещи. Плюс, и это очень важно, появилось умение отделять, по библейскому выражению, овнов от козлищ, и не ввязываться в мертворожденные, нежизнеспособные проекты».

Показательна история с защитой Камилем Хисматуллиным выпускной аттестационной работы. Тема была связана с созданием центра трансферта технологий. Представил Камиль свою работу научному руководителю, декану факультета, доктору экономических наук Зинову Владимиру Глебовичу, в тот момент, когда Зинов вернулся из командировки в Соединенные Штаты Америки.

Зинов работу прочитал и говорит: «Интересная работа, Камиль. Все в ней красиво, я бы и сам так пару лет назад писал. Да только сегодня, особенно после поездки в США, я понимаю, что это не работает.»

Камиль: «Тогда я пошел.»

Зинов: «Куда?»

Камиль: «Работу переделывать.» (а переделывать надо было больше половины)

Зинов: «А успеешь?»

Камиль: «Успею – не успею, а ерунду защищать не стану.

Как рассказывал Камиль потом, работу-то он переделать успел, да только сам не успел до конца понять, что написал. В результате – очень трудная защита, и до смерти обидная оценка членов Государственной аттестационной комиссии – «удовлетворительно». От этой оценки Камиль отказывается, и возвращается на повторную защиту через несколько месяцев. Результат – на «пять с плюсом».

То ли это случайность, то ли провидение вмешалось в судьбу Камиля Хисматуллина, но вскоре после той самой защиты УГАТУ получил грант Министерства образования на создание Центра трансферта технологий, который Камилю и поручили создавать. Камиль говорит:

«Поначалу моя деятельность была похожа на глас вопиющего в пустыне. Образно говоря, подходишь к человеку и говоришь, что для того, чтобы пилить лучше и быстрее, нужно наточить пилу. А он тебе: «Не мешай, мне пилить нужно». И продолжает пилить… ломом».

Слушая эти истории, я не мог не задать Камилю Амировичу вопрос: «В чем все же причины того, что наши российские высококвалифицированные ученые не доводят свои разработки до «товарного вида»?»

Камиль: «Один из существенных тормозов на пути коммерциализации научных разработок, в ряду достаточно хорошо известных и пересказанных по многу раз внешних по отношению к ученым причин, хотите верьте, хотите нет, – необходимость МНОГО преподавать, для того, чтобы обеспечить себе хоть какую то зарплату. Ну как ученый может что-то толковое создать, если он по восемь часов в день ходит из аудитории в аудиторию? Я активно занимаюсь инновациями, но преподавательскую нагрузку, которую я веду, сократил до 0,2 ставок. А как иначе, если те два проекта, над которыми я сейчас активно работаю, потребовали, чтобы я только в прошлом году 58 дней пробыл в зарубежных командировках?»

«Для ученых существует еще развращающий фактор – это государственные гранты. Как правило, небольшие деньги, за которые отчитываются исписанной бумагой. Вот есть, например, хороший разработчик, светлая голова. Я подхожу с предложением разработать тот или иной агрегат. Он мне отказывает. Я его спрашиваю: «Почему? Я же деньги тебе заплачу!» А он: «Так ты же потребуешь, чтобы агрегат работал. Нет. Я уж лучше отчет напишу. Это проще…».»

«И в этой связи возникает повод поговорить о научной этике. В любом контракте на проведение НИОКР есть примерно такой пункт. Если в процессе работы стало ясно, что предполагаемые результаты исследования недостижимы, то об этом необходимо заявить для прекращения дальнейших работ и финансирования по проекту. Недавно я принимал участие в некоем инновационном форуме Всероссийского масштаба в Санкт-Петербурге. Там с высокой трибуны рапортовали о выделении и освоении солидных средств на научные разработки ведущих школ и молодых ученых за определенный период. Я задал наивный вопрос: «А не было ли за этот период случаев отказа от продолжения работ и, стало быть, прекращения финансирования?» На меня посмотрели как на ненормального. Но у нас что, законы статистики не работают? Или мы такие эффективные-результативные, что через полгода всю зарубежную науку за пояс заткнем? Да нет. Ответ напрашивается сам собой. Во многих случаях люди либо врут, а те, кто дают деньги, закрывают на это глаза, либо один и тот же результат продается по второму-третьему разу тому же самому заказчику - государству».

Центр коммерциализации технологий при УГАТУ не умер. Судьба снова оказалась благосклонной к идеям Камиля Хисматуллина. Уфимский государственный авиационно-технологический университет в 2008 г. был участником ИОП – инновационной образовательной программы. Камилю удалось убедить руководство университета, что значительная часть денежных средств, выделенных в рамках этой программы, должна быть потрачена на обучение инновационно-активных сотрудников УГАТУ, у которых в заделе были разработки, в той или иной степени готовые к выходу на рынок, и которые имели реальные полномочия в рамках университетской структуры. Договорились о критериях отбора, отобрали десять человек, составили программу обучения и пригласили преподавателей факультета инновационно-технологического бизнеса Академии народного хозяйства. Люди обучались два года. Большинство из них сразу стали демонстрировать результаты. На вопрос: «А что вы понимаете под результатами, ведь учеными-то эти люди и до того хорошими были?», Камиль отвечает так:

«Сознание у людей поменялось. Они перестали кидаться на задачу только из-за того, что ее до них никто не делал. Они перестали говорить глупости в адрес тех, кто имеет деньги или имеет отношение к их распределению. Понимаете, в чем беда? Ученый находится на острие проблемы, ведь по дороге, по которой он идет, никто до него не хаживал. И поэтому у многих ученых отношение к труду менеджера проекта, инвестиционного аналитика, патентного специалиста слегка снисходительное – ну чего он там такого умного делает? Это ведь все в книжках прочитать можно. И потом есть у ученых определенный снобизм по отношению к инвесторам – они абсолютно не понимают, что больше всех рискует тот, кто дает деньги. Такой снобизм у людей после обучения пропал, и этот результат трудно переоценить. Участники программы поняли, наконец, что сделать правильный «зеленый» и неправильный «красный» агрегат стоит одинаково, да только «зеленый» будет продаваться, а «красный» нет. Люди стали адекватно оценивать и окружающий мир, и себя в этом мире. Свои научные результаты они стали оценивать с позиции: «А можно ли это кому-нибудь продать?» Доктор наук Смыслов Анатолий Михайлович, светлейшая голова, сказал мне: «Камиль, ты почему меня в это дело раньше не затащил? Я бы стольких ошибок в своей жизни не сделал!»».

ООО «НаноМеТ» образовалось в конце 2007 г. Самую большую долю в нем (24%) имеет УГАТУ. Идея создания предприятия по производству прутка из наноструктурированного технически чистого титана для нужд биомедицины принадлежит профессору, доктору физико-математических наук Валиеву Руслану Зуфаровичу, заведующему кафедрой нанотехнологий УГАТУ, чьи научные работы по данным Независимого рейтингового агентства РейтОР являются одними из самых цитируемых в мире. В ООО «НаноМет» Камиль Хисматуллин становится директором, а Руслан Зуфаров – научным руководителем. В 2008 г. под руководством Камиля Хисматуллина оформляются две заявки на финансирование в рамках программы «СТАРТ» Фонда содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере. Одна из них – по проекту «НаноМет», другая – по проекту «Керн», о котором речь пойдет дальше. После того, как обе заявки выиграли, в УГАТУ на «Камиля и его команду» стали смотреть с уважением. Камиль очень высоко отзывается о программах Фонда содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере, и особенно о программе «СТАРТ», называя ее одной из самых толковых в России, а выделяемое финансирование – «по-настоящему умными деньгами». «Здесь не отделаешься писанием бумажек», - говорит Камиль, - «Здесь приходится выполнять то, что заявил».

furta2.jpg 

Однако, самым крупным инвестором в проекте «НаноМеТ» стал МНТЦ – Международный научно-технический центр. В рамках программы «Инновационная инициатива» (II-070) под проект выделили около 600 тысяч долларов США на безвозмездной основе (2008 г.). Команда проекта воспользовалась не только деньгами МНТЦ, но и возможностями этой организации на международной арене. С их помощью к разработкам была привлечена компания Carpenter, производящая треть промышленного титана в мире. Эта компания стала заказчиком научно-технических разработок в области нанотехнологий не только в ООО «НаноМеТ», но и в УГАТУ в целом. Однако, к «НаноМеТу» у Carpenter’а был самый сильный интерес. Камиль рассказывает такую историю:

«Представители Carpenter’а приезжают по шесть раз в году. Однажды приехало почти самое высокое начальство: директор по глобальным рынкам и маркетингу, директор по глобальным рисковым технологиям, несколько крупных акционеров. Они заявили, что хотели бы попасть в «НаноМеТ» и посмотреть, как там все организовано. Но тогда не до конца все можно было показывать, и не до конца все было готово. Мы им предлагаем встречу с руководством УГАТУ (а ведь права-то на разработки как раз УГАТУ принадлежат!), а они: «Нет! Мы хотим посмотреть «НаноМеТ»!» Мы с другой стороны заходим: «Давайте мы вам презентацию в Правительстве Башкирии устроим?». А они опять твердят свое, да еще добавляют, что если им «НаноМеТ» не покажут, то они сюда больше никогда не приедут. Дело в том, что в мире повторяемость образцов с такими качествами, как наши – 30-40%. А мы заявляли 95%. И они хотели уяснить, насколько мы правильно понимаем и действуем с точки зрения производства и последующих продаж, и какие ожидаемые проблемы в этой связи возможны во взаимоотношениях. Мы им тогда огромную петицию о соблюдении конфиденциальности выкатили. Кое-кто из наших сомневался. Обидятся, говорили. Но наши гости – народ бывалый. Подписали все без единого звука. Два дня ходили, смотрели, проверяли. После этого УГАТУ получил большой контракт на научные разработки, в которых принимает участие и «НаноМеТ»».

На сегодня бизнес ООО «НаноМет» вышел на точку безубыточности. В марте 2010 г. завершена подготовка опытно-промышленного производства нанотитана для нужд медицины, объем которого составляет до 2,5 т в год. Начаты регулярные поставки нанотитана в Европу (чешская фирма Timplant) и США (Manhattan Scientific). Пользуясь слэнгом, принятым в кругу участников инновационного процесса, фирма «НаноМеТ» выходит из «долины смерти».

Сегодня производство ООО «НаноМет» ориентировано прежде всего на внешний рынок. Для того, чтобы стать полноправным игроком на этом рынке, компания должна удовлетворять целому ряду формальных и неформальных требований. В частности, в настоящее время известная британская компания BSI (British Standards Institution) проводит сертификацию «НаноМеТ» на соответствие стандартам качества ISO 9001. ООО «НаноМеТ» продает свою продукцию также и на российском рынке, но не так активно. Эту ситуацию Камиль Хисматуллин комментирует следующим образом:

furta3.jpg 

Альбукерке (США) Переговоры о совместной работе.
Хисматуллин К.А. Ден Блокуок (
BaisicDental) Щербаков Андрей («НаноМеТ») Терри Лоу (ManhattenScientific), Рааб Георгий («НаноМеТ») Лариса Хакимова (ИФПМ УГАТУ), Наталья Решетникова (ИФПМ УГАТУ)

«В обыденном сознании сложился стереотип: «Раз российское, значит, некачественное, а поэтому должно быть дешевым». Наша продукция используется, в частности, для изготовления зубных имплантатов. Как конкурировать с западными образцами? При помощи демпинговых цен? Но это же полная чепуха! Представьте, что вы решили вставить себе имплантат. И врач вам предлагает, как водится, выбор: швейцарский имплантат за 300 долларов или российский за 50. Но это же ваша челюсть! И, разумеется, вы выберете более дорогой и качественный вариант. Нам очень трудно убедить российских партнеров, что наша качественная продукция должна находиться в премиальном сегменте. И разговоры о социальной ответственности здесь ни при чем. Бездомный не пойдет вставлять себе титановый имплантат, сколько бы он ни стоил».

Я спросил Камиля, у каких фондов легче получить финансирование на реализацию инновационных проектов, российских или западных? По его мнению, чем более высокий (передовой) уровень разработки, чем более рискованными могут оказаться инвестиции, и чем меньше предложений на нем, несмотря на наметившийся и/или ожидаемый рост (но еще не явно выраженный в долларовых показателях реальных продаж), тем более реальным становится получение западного финансирования, нежели российского. Естественно, что в последующем именно западные инвесторы и собирают все сливки.

«Природа российских венчурных фондов иная, нежели на западе. То, что бизнес принудили вкладываться в инновации – это правильно. Если страна не пойдет по инновационному пути развития – нам не выжить. То, что в венчурные фонды вложило деньги государство – тоже правильно, потому что нельзя перекладывать все риски исключительно на частный бизнес. А теперь возникают вопросы исключительно российского менталитета и привычки к «осваиванию» средств. И те, кто приходит в проект с венчурными деньгами, подобны саперам, идущим по минному полю. У них нет права на ошибку. С одной стороны, в инновационном бизнесе высока степень риска и неопределенности, с другой – в случае провала возможен «разбор полетов» с помощью «компетентных органов»: действительно ли имела место неудача, или деньги попросту украли. Российский венчурный инвестор постоянно «дует на воду». С западными фондами не так. Западный инвестор – состоятельный человек, готовый рискнуть своими средствами. Разумеется, он не склонен выбрасывать их на ветер, и также будет изучать причины неудач… Только не прибегая к помощи прокуратуры».

И тем не менее, положительные примеры получения средств из российских источников есть. Второй проект, НПП «Керн», в котором Камиль Хисматуллин работает - первый в Башкирии, профинансированный по венчурной схеме. Партнерами проекта стала Управляющая компания ЗАО УК «Сберинвест».

ООО НПП «Керн» образовано в 2008 г., хотя сам проект неформально существует с 2006 г., когда Камиль Хисматуллин познакомился с Маратом Гизаровичем Аблеевым, который много лет проработал в ОАО «Татнефтегеофизика». В тот год родилась идея создания электрогидравлического пластоиспытателя для нефтяных скважин. Цель – организация мелкосерийного производства с объемом продаж до 45 млн. руб. в год для вытеснения с рынка устаревшего отечественного оборудования и дорогостоящих импортных аналогов.

Это сейчас ряд геологоразведочных компаний в России присматриваются к разрабатываемой продукции ООО НПП «Керн». Но были и другие времена. В ОАО ВНИИГИС (Всероссийский научно исследовательский институт геофизических исследований скважин) идею создания такого прибора, когда в эту организацию обратилась команда разработчиков, приняли более, чем холодно. Для молодой мобильной команды, состоящей из Камиля Хисматуллина, Арсена Месропяна, научного руководителя проекта, Марата Аблеева, Елены Исламовой, Шамиля Галлямова, Альфии Заитовой подача заявки на финансирование проекта по программе «СТАРТ» стала лакмусовой бумажкой. Исследователи решили, что если заявка будет отвергнута, то они отложат разработку этого проекта до лучших времен. Но заявка была удовлетворена, и работа пошла полным ходом.

Говорит Камиль Хисматуллин: «Мне дороги оба проекта. «НаноМеТ» я люблю за эдакую основательность, международную масштабность решаемых им задач. Но «НаноМеТ» - это стиль закрытой инновации. В этом проекте очень сильная команда талантливых ученых, и они пытаются ВСЕ разрабатывать и делать самостоятельно, иногда (хотя и талантливо!) изобретая велосипед.

Запуская проект «Керн», мы были готовы к тому, что мы сами чего-то не знаем, мы готовы были максимум работ отдавать на аутсорсинг. Проект НПП «Керн» я ценю за его открытость и за высокую степень доверия, которая сложилась между членами команды. По этому проекту мы пока еще тратим, «жгем» деньги. Из традиционной «долины смерти» мы еще не вышли и находимся недалеко от дна. У нас очень толковый венчурный инвестор (УК ЗАО «Сберинвест», который не просто сидит и ждет возврата денег («выхода из проекта»), а который постоянно обращает наше внимание на угрозы, риски и недоработки, которые могут обрушить весь проект. И здесь уже ситуация «Предупрежден – значит вооружен». Но надеюсь, что все будет хорошо, потому что верю, что мы делаем правильные вещи правильным образом. В конце концов, практика – критерий истины?»

Я мог бы еще долго беседовать со своим интересным и увлеченным собеседником, но наша встреча с Камилем Хисматуллиным подходит к завершению. И я задаю Камилю очень неоригинальный вопрос, который, наверное, задают многие журналисты в самом конце беседы:

«Камиль, в чем вы видите свою личную миссию?»

«Во-первых, в нашем обществе неприлично провозглашать своей целью зарабатывание денег. Во-вторых, мы слишком долго и безрезультатно рассуждаем об инновациях, так что у рядового россиянина это слово вызывает лишь саркастическую усмешку. Так вот. Я хочу показать своим согражданам, что можно зарабатывать деньги на инновациях. И это не только реально, но и престижно».

Готовится к публикации в № 1-2 за 2011 г. журнала «Инициативы XXI века»

Расскажите коллегам:
Эта публикация была размещена на предыдущей версии сайта и перенесена на нынешнюю версию. После переноса некоторые элементы публикации могут отражаться некорректно. Если вы заметили погрешности верстки, сообщите, пожалуйста, по адресу correct@e-xecutive.ru
Комментарии
Оставлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи
Статью прочитали
Обсуждение статей
Все комментарии
Дискуссии
Все дискуссии
HR-новости
Россияне стали меньше тревожиться из-за работы

Год назад уровень тревожности россиян по поводу различных возможных проблем на работе был выше.

Уровень счастья напрямую влияет на продуктивность большинства россиян

При этом почти каждый четвертый респондент считает, что их руководитель ничего не делает для счастья сотрудников.

70% россиян отмечают сильное влияние работы на уровень стресса

Наибольший стресс создают строгие дедлайны, внезапные и большие объемы задач, а также собственные ошибки при выполнении задач.