Ирина Безменова, руководитель направления «Развитие персонала и внедрение изменений», директор по консалтингу компании «ЭКОПСИ Консалтинг»
Вероятно, так начинается большинство историй в рубрике «Тот самый день», но: как это нелегко – выбрать из целой жизни «тот самый» день, и как это приятно – выбирать!
Оказалось, что у меня есть что вспомнить, есть, чем гордиться, и есть, про что рассказать. Например, про то, что я (и об этом не знает даже никто из моих коллег) - многократно премированный командир лучшего юнармейского отряда города Москвы. На первом городском соревновании я вытянула на жеребьевке первый номер выступления, и мне, одиннадцатилетней девочке, пришлось не только мобилизовать весь юнармейский отряд, но и успокаивать классную руководительницу.
Или про то, как я поступала в университет (тут у каждого наверняка найдется своя история). Или про то, как через 10 лет после окончания университета наконец-то защитила кандидатскую диссертацию. Или… Вспоминать можно многое, а рассказать - о чем-то одном.
И тут вспомнилась мне одна, вообще-то, мелкая история. Я долго сомневалась, потому что история какая-то несерьезная и не совсем про работу, но воспоминание было столь ярким, что именно ее я решила рассказать.
Случилось все это во время моей первой стажировки в Финляндии. Мне повезло: после окончания университета некоторое время я работала в науке и получила возможность поучаствовать в исследовательском проекте в Финляндии.
Это, конечно, была большая удача, но вместе с тем и большая авантюра. Во-первых, до этого за границей я была всего один раз (и ни разу самостоятельно), во-вторых, будем честны: уровень моего английского на тот момент был весьма и весьма скромным. По-фински, понятное дело, я не говорила вовсе.
На кафедре социальной психологии Хельсинкского университета, где я должна была стажироваться, нашлась одна дама, которая когда-то иммигрировала в Финляндию из СССР и хорошо говорила по-русски. Первое время она всячески предлагала мне свою помощь, но я почти сразу нашла в себе мужество от этой опеки отказаться. Мои доводы были просты: «Инга, я бесконечно благодарна тебе за поддержку, но если ты и дальше будешь меня опекать, у меня никогда не появится необходимости на самом деле начать разговаривать по-английски».
Здесь нужно сказать, что первая неделя пребывания в чужой стране для меня оказалось вполне себе стрессовым моментом. Иногда я чувствовала себя просто социально некомпетентной. Ну, вот что этот водитель автобуса кричит на меня по-фински? Я все равно ничего не понимаю, а весь автобус уставился! О Боже, оказывается, нельзя входить через эту дверь! И чего хочет от меня эта милая дама на почте? Я же взяла номерок! Мне нужны просто конверты. Просто конверты… Не надо никуда тянуть меня за руку! Ну как догадаться, что конверты надо было выбрать самостоятельно в самом дальнем закуточке? Это у вас такое доверие к посетителям?! Зачем мне обратно мой мусор? Ах, его надо сортировать! Простите!
Сейчас смешно вспомнить, но тогда было… в какой-то момент не очень смешно. А самое ужасное – это несметное количество разнообразных официальных инстанций, куча каких-то бланков и карточек, документы в банке и т.д. и т.п.
К концу первой недели уровень моей общей психической усталости и стресса был уже более чем высок, но, тем не менее, в очередной раз гордо отринув помощь Инги, я отправилась на прием к некоему господину по имени Самми Крогирус, который на факультете социальных наук отвечал за иностранных студентов.
Это был (да и сейчас есть) сравнительно молодой мужчина, который в отличие от многих финнов говорил по-английски быстрее, чем я говорю по-русски. Его речь плюс неформальная манера общения привели меня в состояние совершенного транса.
Он спросил меня: «Какие у вас foundations?», и я от растерянности не смогла связать это слово с грантом, который я получила. Я попыталась переспросить, правильно ли я поняла вопрос, а он мне вдруг говорит: «Вы что тут охотой собираетесь заниматься, чтобы себя прокормить?». Слово «hunting», никак не укладывавшееся в контекст нашей беседы, настолько выбило меня из колеи, что я совершенно искренне решила, будто опять что-то не поняла. Позже (об этом я уже потом догадалась) он пытался пригласить меня на чашечку кофе, но так как подобного предложения от официального лица я даже помыслить не могла, то опять оказалась в тупике.
В общем, после нескольких неудачных попыток поддержать диалог стало окончательно ясно, что fluent conversation у нас не получится. И тут он мне в лоб говорит: «Как же вы собираетесь тут учиться, если вообще не говорите по-английски?».
Как мне стало обидно! Во-первых, я в принципе не люблю оказываться в ситуации явного неуспеха, а во-вторых, я все-таки не могу сказать, что вообще не умела разговаривать по-английски, хотя надо признаться, в тот момент выставила себя не в лучшем свете. Помню, как с трудом договорившись по ключевым вопросам, я вышла из его кабинета, дошла до кафедрального собора на площади Александра в Хельсинки, села на ступеньки и разрыдалась… «Я тебе еще докажу, Самми Крогирус, вот увидите, вы все увидите!»
Позже я написала маме открытку, в которой подробно рассказывала всю эту историю, и мама, которая тоже когда-то работала за границей, в ответном письме надо мной потешалась: «Господи, да я в такие ситуации попадала сто раз на дню, а ты за неделю – первый раз, и уже в слезах...».
Прошло два года. Я не просто как заведенная учила английский, я на этом английском учила и другие предметы, сдавала экзамены (ну кто там клялся, что кандидатский минимум – это последний экзамен в жизни, а?). Ухитрилась даже прослушать курс по работе с одной статпрограммой на финском. К тому же я работала в проекте, в какой-то момент даже ассистировала преподавателю и рецензировала работы студентов.
В общем, «доказала».
А потом случился очередной сентябрь и прием у ректора в честь приглашенных иностранных исследователей, преподавателей и студентов.
Я вхожу в зал – давайте опишем это красиво! - плевать, что я – успешный сотрудник, говорящий на этом чертовом английском – я вхожу, молодая уверенная в себе женщина, в красивом вечернем платье, и… вижу Самми Крогируса. И совершенно адресно, лично ему улыбаюсь. На лице у Самми появляется явное сомнение. И когда мы сталкиваемся за бокалом вина, он отваживается со мной заговорить. И произносит что-то весьма стандартное: «Мне кажется, мы знакомы, но я совершенно не могу вспомнить…»
И тут я (ну на английском, конечно) говорю ему фразу, которую заранее не готовила, но которую помню до сих пор: «Конечно, Самми Крогирус, вы можете себе позволить меня не помнить! Ведь после нашей встречи 2 года назад это я плакала полночи из-за вас, а не вы из-за меня!». Видели бы вы его лицо!
Естественно, после я все ему объяснила, он заламывал руки, говорил, что он с симпатией относится к иностранцам, что я, наверное, просто очень ему понравилась, поэтому он вышел за рамки формальностей, что он только недавно женился («всего три месяца назад, какая жалость, и, обратите внимание – на эстонке…»). Мы болтали довольно долго и расстались добрыми приятелями.
Окей, это может и не Тот-Самый-День-все-слова-с-заглавной-буквы, но это был мой маленький, мстительный, и даже немного «женский» триумф. И единственное, что мне его омрачало, что к этому времени мамы уже не было в живых, и я не могла поделиться с ней своей радостью от состоявшегося реванша.
Фото: freeimages.com
