Сегодня интерес к глобальным рейтингам вузов крайне высок. Ими интересуются студенты и их родители, бизнесмены, профессора, политики, журналисты и образовательные аналитики. У каждого свои интересы, но общее одно – этим спискам доверяют. Кроме того, рейтинг призван служить для вузов стимулом к достижению высокого уровня качества образования и исследований, быть полезным инструментом для осознания проблем и планирования стратегических действий на институциональном и национальном уровнях. Однако, как свидетельствуют результаты, попасть российским вузам на статусные места в мировых рейтингах не так уж просто, что подтверждает многолетнее лузерство. В течение последних 10 лет лишь Московский государственный университет (МГУ) балансирует в трех рейтингах в пределах 100-300 лучших мировых университетов, - остальные держатся еще дальше.
На сегодняшний момент наибольший авторитет и признание общественности получили три международных рейтинга мировых университетов: ARWU (Academic Ranking of World Universities – Шанхайский рейтинг), THE WUR (рейтинг мировых университетов Times Higher Education), QS WUR (рейтинг мировых университетов QS).
Критерии отбора в число лучших могут различаться, но основные – это: доля статей в периодике, количество наиболее цитируемых ученых в разных областях, нобелевских премий среди персонала и выпускников, исследований и инноваций, репутационный опрос среди работодателей, средний показатель качества образования на количество преподавателей и студентов и показатель интернализации (сколько студентов и преподавателей из других стран учится/работает в вузе).
Зачем мировые рейтинги нужны России?
Михаил Соколов (на фото), кандидат социологических наук, доцент факультета политических наук и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге, в рамках проекта «Публичные лекции «Полит.ру» в Москве, рассказал о существовании нескольких причин, которые в России действуют сильнее, чем во всем мире. Во-первых, это стремление к упрощению комплексности окружающего мира. Человеческий ум тяготеет к тому, чтобы все сложное заключить в простые формы. Лучше простое и неправильное понимание, чем совсем никакое. Поэтому когда появился соблазн расположить в одну простую линию сложную структуру, мир не смог удержаться.
Отдельная группа риска – профессиональный менеджмент, который стремится возрождать свою продуктивность и успешность, по-возможности полагаясь на фиксированные объемы работы. С наукой все сложно, но вдруг появляется инструмент, который способен все разъяснить в сжатые сроки. Поэтому вторая причина – это менеджериальная культура поощрения эффективности (аргумент рыночного сигнала). Например, вы – научный деятель, который пишет монографию. По «просьбе» начальства вы уступаете и делите свой труд на несколько частей для размещения в публицистике, доступной для широкого круга читателей. С одной книги десяток отличных статей – и все довольны: и университет, и вы, и читатели, а жертва не так уж велика.
Еще одна вещь, из-за которой рейтинг становится важным уже политически – это функция самоисполняющегося пророчества. Иными словами, комиссия по составлению рейтинга может «ошибиться» и напечатать в верхних строчках ТОП-листа название неТОПового вуза, СМИ донесет рейтинг до общественности, через какое-то время люди прочтут и поверят в «хорошесть» этого вуза, туда потянутся лучшие студенты и профессора, и через некоторое время вуз действительно станет лучшим.
Наконец, последняя причина, почему именно для России рейтинги оказались неограниченной ударной силой – то, что рейтинг – это национальная «мягкая власть» в чистом виде. Непрямой путь к получению желаемого часто называют «вторым лицом власти». Страна может добиться в мировой политике желаемого результата потому, что другие страны восхищаются ее ценностями, следуют ее примеру, восхищаются ее процветанием и открытостью. Политические лидеры давно поняли, что власть зависит от привлекательности. В этом смысле рейтинг воспринимается как некоторая самоцель и достижение.
Какова эталонная модель университета по меркам глобального рейтинга?
Чтобы попасть в глобальные рейтинги и преуспеть, сегодня нужно быть университетом специфического типа: который набирает сотрудников, много публикующихся – то есть которые пишут о том, что интересно большому количеству читателей, и размещают свои труды в многотиражирных изданиях. Объясняя, почему таковы критерии, Михаил Соколов задается вопросом, а для чего ученые вообще работают? Причины три: потому что все должны работать, потому что ищут славы и признания от общественности и коллег, из любопытства и интереса объяснить себе устройство мира. Задача университетов – понять, какая организационная структура из этих трех способна принести лучшие результаты. Ведь условия успешного вхождения в рейтинги – придумать институциональный дизайн, который делает университеты исследовательскими.
Модель исследовательского университета в мире развивается на протяжении примерно 150 лет. Она начинает формироваться как незапланированное следствие прусских реформ начала XIX столетия. «Гумбольдтовские» университеты создали высококонкурентную среду, когда профессора были вынуждены бороться друг с другом за рабочие места, что поспособствовало возникновению национального рынка. Единственная возможность тут преуспеть – выдвинуть гениальную идею. Это породило новое поколение агрессивных профессоров-исследователей, неэтических, конкурентных, склонных к саморекламе, созданию своего бренда и круга почитателей. «Гумбольдтовский» университет был с большими искажениями воспроизведен в США, и копия оказалась существенно эффективнее оригинала. В Америке возник большой национальный рынок труда и началась охота за людьми, которые зарекомендовали себя как научно-успешные.
Англо-американская vs российская система. Почему России не быть лидером?
Отличительные особенности исследовательских университетов англо-американского образца как организаций включают в себя: стратегическое руководство со стороны попечителей, назначающих высший менеджмент – лучших из лучших; основную экономическую опору на исследовательское финансирование, доходы от целевого капитала и пожертвования, которые делают университеты сравнительно независимыми от запросов студентов; работу преподавательского состава по контрактам с фиксированными финансовыми условиями и гарантиями пожизненного найма; высокую мобильность преподавателей, происходящую за счет исследовательской репутации; научные достижения как главный способ саморекламы университета. На фоне этого – межвузовская конкуренция за лучших ученых как основной источник динамики всей системы, что заставляет профессоров рассматривать найм на факультеты как возможность повышения собственного статуса в публичном пространстве. В системе присутствуют «академические касты», причем нормы высших перенимаются низшими. Несмотря на отсутствие избираемости руководства, исследовательский университет – это университет профессоров и для профессоров.
Что происходит во многих российских вузах? Ни одна из вышеуказанных особенностей не встречается нам в российском высшем образовании, говорит Соколов. Зато возросла роль педагогических коллективов. Возникла прямая зависимость личных доходов от доходов университета, где основным источником являются студенты – как источник прямой платы за обучение (доля платных студентов в 2011 году достигла 67%, по данным Росстата), правительственных субсидий и неформальных платежей. Это породило синдром экономии времени и снижение качества образования, когда профессор в одной аудитории прочитал одну лекцию сразу десяти группам студентов, а в отчете записали как десять отдельно проведенных.
Несмотря на широкое, по мировым меркам, коллегиальное самоуправление, российские университеты – это университеты студентов и для студентов. Запросы студентов определяют направления развития университетов. При этом, они, по большей части, ориентированы на использование высшего образования или как средства классового воспроизводства, или как миграционной стратегии, но не как приобретение человеческого капитала. На выходе вуз мало заинтересован в академической ценности подаваемого материала, студенты мало заинтересованы в вузе, а навязанные попытки государства что-то изменить за счет ужесточения контроля дают прямопротивоположный эффект. Во-первых, они делают ответственными за внутриорганизационные реформы ректоров, полномочия которых в нынешней системе университетского управления существенно ограничены академическими коллективами. Во-вторых, они переносят конкуренцию в области кадровых решений, которую призвано стимулировать, с реального уровня (кафедра, факультет) на более высокий, на котором их невозможно принять рационально. В-третьих, они создают заведомо непреодолимый разрыв между избранными университетами и всеми остальными.
Преподавательская мобильность в российских вузах крайне низка, что делает основным средством карьерного продвижения не генерацию признания в дисциплине, а лояльность коллективу. Как следствие снижена стоимость научного деятеля на рынке. Исследовательские достижения преподавателей мало релевантны как средство саморекламы. Современные университеты держатся на тех профессорах, которые обеспечивают подготовку учебно-методического комплекса. Это основной источник экономической власти. Эксцентричные профессора вымываются из университетов, дабы последним не подвергаться риску. Если профессор писал статью в журнал, в то время как должен был делать учебно-методического комплекс, то повестка в суд и штраф – более близкая перспектива для него, чем признание, слава и благодарность. Все это способствует снижению мотивации деятелей науки к исследовательским работам и инновационным открытиям, а значит – к заветным местам в международных рейтингах.
Российские вузы 2020 – даешь «пятерку» в ТОП-100?
Новость 2012 года о том, что российские вузы не вошли в ежегодный рейтинг репутации мировых вузов World Reputation Rankings британской газеты Times, в котором по-прежнему доминируют США (44 вуза) и Великобритания, вызвала большой общественный резонанс, о чем подробно говорится на сайте «РИА Новости». Президент Российского союза ректоров и ректор МГУ Виктор Садовничий даже высказал мнение, что Россия должна создать свой рейтинг мировых вузов, он должен быть независимым и учитывать менталитет нашей страны. Рейтинговая ситуация привлекла внимание государства и дала толчок к реформе «сверху». Владимир Путин предложил утвердить программу реорганизации государственных вузов до мая 2013 года, а неэффективно работающие государственные вузы – выявить до конца 2012 года. Министерством образования и науки РФ было проведено исследование, и списки вузов с признаками неэффективной работы были опубликованы в ноябре 2012 года. Это учебные заведения, которые должны быть реорганизованы, а также те, которые либо имеют «признаки неэффективности, связанные со спецификой деятельности», либо нуждаются в оптимизации. По итогам мониторинга у 136 вузов и 450 филиалов были выявлены признаки неэффективности (из 541 вузов и 994 филиала, участвовавших в исследовании). По центральному федеральному округу туда попали такие высшие учебные заведения, как РГГУ, МАРХИ, ГУУ, Литературный институт имени Горького, а также Брянский государственный университет имени Петровского, Калужский государственный университет имени Циолковского, Воронежский государственный педагогический университет и несколько вузов Московской области, в том числе филиал МГУ им. Ломоносова в Пущино. Вузам, которые попали в промежуточный список, пока отчаиваться не стоит. Из них еще будут выбирать самые неэффективные, но и это не значит, что все они будут полностью закрыты. Способов борьбы с некачественным высшим образованием Минобрнауки придумало множество: от смены руководства университета, присоединения к более сильному вузу, финансовой поддержки до полной реорганизации. При этом в ведомстве каждый раз подчеркивают, что интересы учащихся никак не пострадают, да и преподавателям, готовым работать в новых условиях, найдется место. В планах министерства запустить большую программу технологического обновления и в течение ближайших лет серьезно изменить ситуацию, достичь позитивных результатов и позитивной оценки как со стороны работодателей, так и со стороны граждан России. В рамках реализации государственной программы развития образования до 2020 года в первую сотню мировых рейтингов должно войти пять российских вузов.
На основе оценки эффективности вузов в мае 2013 года Минобрнауки должно представить также список высших школ, которые подлежат реорганизации.
Как вы считаете, помогут ли реформы повысить качество высшего образования в России? Каким вузам доверяете вы? Смогут ли отечественные вузы (и когда) выйти на лидирующие позиции в мировых рейтингах? Оставляйте свое мнение в комментариях к статье, участвуйте в опросе.
Мнения участников Сообщества
Анатолий Востров Создано: 04.12.2012
Очень интересная статья социолога для меня – преподавателя вуза. Рейтинг имеет не те цели, которые задекларированы и официально озвучиваются. Цель составления рейтингов – бесструктурное управление политикой высшей школы за счет установления критериев «эффективности». (Ну, например доля иностранных студентов – интернационализм, практически троцкизм в высшей школе. Как это влияет на качество образования – да никак!)
Российские вузы в подавляющем своем большинстве – учебные заведения, готовящие специалистов (управленцев, педагогов, врачей, военных и др.) для народного хозяйства (если не забыли такие категории). В 1990-х были подменены цели развития, и руководство большинства вузов приняло новые правила игры – кто чисто формально, кто с энтузиазмом – стали Университетами (т.е. уже не столько образовательными, сколько научными центрами).
Мое мнение:
1. Качество образования (знания выпускников) падают.
2. ГОСы (образовательные стандарты) общи, заумны и не соответствуют потребностям народного хозяйства (как минимум в моей технической сфере). Предприятия народного хозяйства разнородны, а ГОСы не учитывают, что экономика требует специалистов разной специфики.
3. «Игра» в рейтинги занимает реально много времени как у преподавательского состава, так и руководства вузов.
4. Цели «международных» рейтингов – ошибочны. России нужен свой рейтинг, а вернее даже 2 рейтинга и главное со своими целями.
А) Качество подготовки специалистов (инженеров) для экономики (ИНСТИТУТ).
Б) Уровень научной деятельности научного центра (УНИВЕРСИТЕТ).
Федор Нестеров Создано: 04.12.2012
Статья интересна. Даже не содержанием, а подходом – как можно по-другому посмотреть на одну и ту же проблему. И этот другой взгляд показывает проблему с совершенно другой стороны. Как результат – возникает мысль поискать дополнительные подходы, в рамках которых эта задача может быть решена. Например, а зачем вообще решать проблему плохой работы министерства образования? Это - бюрократическая структура, существующая внутри другой бюрократической структуры (государство). Ее реформирование – задача более сложная, чем «чистка Гераклом авгиевых конюшен».
Намного проще создать рядом другую систему образования. Новую, которая будет напрямую общаться с бизнесом и готовить кадры под его запросы. Тем более что сейчас это можно вполне качественно и динамично делать в рамках дистанционного образования «без отрыва для производства». Если такой подход будет воспринят бизнесом, то «новые вузы» пойдут в рост и от услуг старой системы можно будет просто отказаться.
Присоединяйтесь к обсуждению на форуме Executive.ru
Фото: freeimages.com
На самом деле это стоит совсем не дорого вывести практически любой университет в мире в сотню по Таймс, QS, или USnews (http://www.usnews.com/education/worlds-best-universities-rankings/top-400-universities-in-the-world - самый популярный рейтинг мировых университетов среди работодателей, который почему-то не упоминается в статье). Например Университет Гон-Конга за 3-4 года с PR бюджетом в менее $500К в год вышел на 23 место (по USnews). А Государственный Университет Сингапура с ещё меньшим PR бюджетом добрался до 25 места в мире.
Есть несколько ведущих PR агентств, которые специализируются на выводе мало-известных университетов из Азии, Австралии и даже Зап. Европы в первую сотню.
Какие методы они используют?
Проводят университетские PR программы, где каждый студент или профессор того же Гонконгского Университета должен подать 1-2 формальную ''статью'' в месяц и данные статьи будут опубликованы в мало-известных рейтинговых peer-reviewed журналах, с которыми работают данные агентства. Более того, данные PR агентства нанимают профессиональных райтеров для публикации 1-2 статьи в год в ведущих научных журналах как Nature или Science где со-авторами известных авторов являются малоизвестные исследователи из Гонконга или Сингапура (продажа со-авторских мест в ведущих журналах азиатским университетам последние несколько лет является не плохим бизнесом для многих исследователей).
Для роста рейтинга цитирования публикаций используется кросс-цитирование (своих своими) и другими университетами из агентства или их партнеров.
Т.е. рост числа публикаций, которые используются в рейтинге, и рейтинг цитирования этих публикаций подобными азиатскими университетами сразу же выводит даже неизвестный университет без научной базы в первую сотню в мире.
Что бы попасть в в первые 50 или даже 25, обычно используют ''панельную'' часть рейтинга. Т.к. у каждого рейтинга есть панель экспертов, учёных или работодателей, которая оценивает данные университеты. PR агентства по повышению рейтинга так же работают с этими панелями (данные по которым можно приобрести у специализированных дата вендоров) и проплаченные азиатские университеты получают хорошие оценки от панели.
Есть ещё много других способов войти в рейтинги 100 лучших университетов мира, но все они требуют значительных PR бюджетов и использования ведущих мировых PR агентств по улучшению рейтингов вузов.
Кстати, в данный момент (с 2012-ого года) азиатские вузы уменьшили PR бюджет на своё продвижение в рейтингах и PR агентства по продвижению вузовых рейтингов находятся в поиске новых клиентов, возможно из России ...
Хорошая дискуссия на тему ''Пить или не пить Боржоми'' :)