Риски финансового кризиса: как уберечь ваш бизнес?

«Встроенные риски»? Откуда они взялись? И почему так опасны? Об этом заведующий отделом международных рынков капитала Института мировой экономики и международных отношений РАН, научный руководитель Международной школы бизнеса Финансового университета профессор Яков Миркин рассказал в день проведения конференции «Саммит неравнодушных. Контуры будущего». Портал E-xecutive.ru провел эту конференцию вместе с Международной школой бизнеса Финансового университета.

Executive.ru: Вам доводилось прогнозировать кризисы на финансовых рынках?

Яков Миркин: Два раза. Первый случай имел место в июне 1998 года в ситуационном центра Президента России в Кремле. Второй – в зале заседания ученого совета Финансового университета при Правительстве РФ в марте 2008 года. В обоих случаях будущие кризисы определялись с достаточно высокой степенью очевидности.

Executive.ru: Из каких факторов складывается эта очевидность?

Я.М.: Прежде всего, нужно понимать, что российские финансы обладают «встроенной волатильностью». Во время кризиса 2008 года российский рынок, вопреки всем заявлениям о том, что мы – «островок стабильности», пострадал больше всех других. Здесь приведены данные The Economist по ряду национальных экономик. Оранжевым цветом помечены худшие значения. ВВП России упал ниже всех, глубже всех (наряду с Польшей) провалился валютный курс, ниже всех упал рынок акций, выше других стран взлетела инфляция, глубже всех сократился объем международных резервов. Началось тотальное бегство капитала, размеры накопленного запаса инвестиций упали на 56-70%, в этих условиях даже прямые инвестиции себя вели как портфельные. Это свойство – высокие риски – сопровождает нас в течение 20 с лишним лет. Это – первый фактор, который нужно учитывать при прогнозировании будущего.

Источник: The Economist. Для того, чтобы посмотреть данные, кликните по таблице.

Executive.ru: В чем природа этой волатильности?

Я.М.: В структуре российской экономики. В мире есть разные модели, они очень отличаются друг от друга, даже в развитых странах. Сравните США и Германию. В США капиталы распределены между множеством держателей («размыты», как говорят финансисты), в результате в Америке совершенно иная, чем в Германии, наполненность и капитализация рынков акций, другая структура финансового рынка, гораздо меньшая роль банков и долгов, гораздо больше активов в находится не в банках, а в институтах коллективного инвестирования. В США рынок буквально кипит от финансовых инноваций, в отличие от Германии, гораздо более консервативной. Это – две противостоящие друг другу концепции: модель shareholders, акционерная экономика в США, и модель stakeholders, держателей крупных пакетов, в Германии и странах континентальной Европы. Им невыгодно разводнять капиталы за счет выпуска акций, им для финансирования нужны долги, Для англосаксонской модели характерно очень небольшое участие государства в экономике, в собственности на бизнес. Наоборот, в европейской модели это участие более выражено. В англосаксонской модели цель бизнеса – рост капитализации, в европейской – стоимость бизнеса на публичном рынке акций имеет подчиненное значение. В США и в Германии сложились во многом разные модели финансирования компаний. Американские компании финансируются прежде всего за счет акций, во вторую очередь – за счет долгов, немецкие – прежде всего за счет кредитов. В Германии невозможно массовое применение американской модели венчурного финансирования, основанной на будущем IPO и выходе тех, кто рисковал, из бизнеса с прибылью на публичном рынке, за счет капитализации. Именно поэтому американская финансовая система считается «базирующейсяся на финансовом рынке» (market-based), тогда как немецкая – «на банках», на их кредите (bank-based). Теперь зададимся вопросом: а где мы?

Executive.ru: Совершенно точно, что российская экономика финансируется не фондовым рынком…

Я.М.: Да. Мы ближе к континентальной модели, но с одним существенным уточнением: есть множество исследований, которые подтверждают один феномен: в России доля людей, способных и готовых действовать самостоятельно, без участия государства, составляет от 8 до 10%. Все остальное – это различные виды «любви к государству», вариации на тему государственной собственности и госуправления, которые продолжаются, несмотря на тотальную убыточность госкомпаний. Иными словами, людей свободных, независимых, самостоятельных в России не более 10%, тогда как 90% в своей общественной и экономической жизни рассчитывают на помощь государства. Для такой модели характерны сверхконцентрация собственников и сверхконцентрация рисков. Это – второй и третий факторы, о которых вы спрашивали.

Executive.ru: Этот признак – сверхконцентрация собственности – выражен статистически?

Я.М.: Он подтверждаются огромным объемом статистики. Приведу пример. В ходе исследования, которое Инвестиционная компания «Еврофинансы» проводила в 2011 году при огромной выборке (3500 организаций) выяснилось, что в 60% российских фирм – от одного до трех собственников. В 90% средних и 80% крупных российских компаний один акционер владеет пакетом более 50% акций. В результате очень небольшая доля российского капитала по узкому кругу в несколько сот эмитентов – не более 15-20% – доступна публичному рынку.

Executive.ru: Какие риски это обстоятельство создает для экономики?

Я.М.: При такой структуре капитала и при таком характере госучастия в экономике, которое мы имеем, одно из главных стремлений собственника состоит в том, чтобы скрыться, спрятаться от регулятивных издержек, которые создает российское государство. Мы создали удивительную модель офшорной экономики: доля офшорных собственников нарастает по мере того, как компании становятся крупнее и крупнее. Сверхконцентрация собственности и офшоризация – вот главные свойства российской экономики. В принципе, концентрация активов, вывод их за рубеж, уход за деньгами в иностранные финансовые центры характерны для развивающихся экономик, мы можем видеть подобное в Чехии или Латвии, но не в таком объеме как в России. Экономика России стала во многом похожа на экономики стран Латинской Америки, почему – это тема отдельного разговора. Риски состоят в том, что российское государство создает регулятивные издержки, собственники, контролирующие большинство активов, прячутся от государства в офшорах, а та часть бизнеса, которая остается в России, если посмотреть на нее с операционной точки зрения, превращается по сути в цеха, с минимизацией прибыли, получаемой на них. Вся эта конструкция, на мой взгляд, имеет временный характер и крайне неустойчива. Она может существовать только в тепличных условиях, при исторически высоких ценах на экспортируемое сырье, поскольку не инновационна, не имеет ресурса для развития, лежит полностью в рамках модели экономики «обмен сырья на бусы», подвержена огромным рискам внешних шоков (ценовых, финансовых инфекций, бегства капитала и т.п.). Напоминает старательский лагерь, весь из времянок, со сверхвысокими ценами внутри за доступ к самым простым вещам.

Executive.ru: Какие перспективы в таких обстоятельствах имеет российский фондовый рынок?

Я.М.: Мы с середины 1990-х годов пытались копировать американскую модель фондового рынка, венчура и корпоративного управления, однако реальность сопротивляется копиям, потому что собственность сверхконцентрирована, и никто не собирается менять положение дел. По этой причине у нас простая финансовая модель экономики, как в других развивающихся странах. Она похожа на немецкую, только устроена еще проще: 93% финансовых активов сконцентрированы в руках банков. На протяжении 20 лет рыночной экономики в России объемы долгов превышали капитализацию фондового рынка. Сколько бы мы ни занимались развитием финансовой грамотности населения, рынок розничных инвесторов останется очень ограниченным (я уже сказал, что не более 10% россиян способны действовать самостоятельно). Публика, в основном, ориентирована на депозиты. Очень мал объем рынка инноваций, сектор технологических компаний, которые финансисты часто называют small caps. Все эти бизнесы – в руках одного – трех собственников, для которых IPO – экзотика, а главное – долговые деньги или то, что называется «неформальные финансы», то есть тоже долги. Иными словами, тот сегмент рынка акций, который специально обеспечивает финансирование инноваций, в России практически отсутствует. Зато любимым рынком собственников является рынок M&A, корпоративного контроля, на котором можно продать свой бизнес не публике, но стратегическому инвестору, «стратегу», заодно окупив свои первоначальные вложения в капитал.

Executive.ru: Насколько развита российская финансовая система, основывающаяся на банковском кредите?

Я.М.: Ярким, но не единственным, индикатором развития финансовой системы можно считать монетизацию, т.е.отношение денежной массы (например, «широких денег» или показателя M2) к ВВП. Он отражает насыщенность экономики деньгами, финансовыми активами, ценными бумагами, т.е. инструментами, которые приводят инвестиции к реальному сектору. Чем выше монетизация – тем выше уровень развития финансовой системы и тем ниже цена денег. В развитых индустриальных странах показатель монетизации выше, чем в развивающихся. По уровню монетизации мы занимаем 60-70 место в мире. В России очень дорогие финансовые ресурсы: цена денег, уровень процента ниже, чем в России, в 55-60% стран мира. Кредиты населению от месяца до года – средневзвешенные ставки достигли в 2012 году 23 - 29% (статистика Банка России). Этот уровень процента поддерживается с начала 2000-х годов (до этого они были еще выше). Это постыдный показатель для успешной нефтедобывающей страны с огромными международными резервами, с профицитным торговым балансом, с бюджетом, который лишь только что стал показывать дефициты, с низким государственным долгом. 60 – 70% стран в мире имеют меньшую фискальную нагрузку, чем Россия. По ряду причин (главнейшие – высокий уровень монополизации, аппетиты государства и госкомпаний в части регулируемых ими тарифов и цен), у нас высока вероятность сорваться в инфляцию на уровне 12-14%. Плюс переоцененный рубль, драматический, не имеющий аналогов в мире разрыв между реальным и номинальным эффективными курсами рубля, являющийся барьером для несырьевого экспорта. Зато втягивается внутрь страны высокотехнологичный импорт, вымывающий из экономики схожие производства.

Executive.ru: Насколько эффективна такая финансовая система?

Я.М.: В России фискальная нагрузка на бизнес сравнима с нагрузкой в странах континентальной Европы с очень низкими темпами развития: 1-1,5% в год. При этом происходит постоянная выкачка ликвидности из национальной экономики: мы нагружаем налогами бизнес, но в то же время долгое время денежные ресурсы, которые получали, отправляли (через бюджет и резервные фонды государства) за рубеж, в международные резервы. Сейчас, боюсь, эти деньги закопаем в мегапроекты. Еще один канал выкачки ликвидности – чистый вывоз капитала из страны по линии бизнеса. Более чем двадцать лет, кроме 2006 – 2007 годов, живем в условиях, когда капитала приходит меньше, чем вывозится. Мы создали удивительную экономику: только у нас в топ-5 инвесторов входят страны-офшоры: на офшоры приходится 70-80% объема прямых иностранных инвестиций.

В России сегодня тяжелый бюджет: он насыщается мегапроектами, ростом военных расходов, а также тем, о чем особенно не говорят – покрытием убытков крупных госкорпораций. Такая структура расходов очень напоминает процесс, который начался в 1980-е годы, и привел к краху советской экономической системы (падение мировых цен на нефть на фоне гонки вооружений и мегапроектов, которые во многом финансировались нефтедолларами). Спекулятивная модель финансового сектора (сочетание свободных счетов капитала, высокой доходности финансовых активов внутри России и закрепленного курса рубля) два раза – в 1998 и 2008 годах – стала пусковым крючком для кризисов: очень выгодно заводить в страну «горячие» деньги, получать доходность, и, если рубль закреплен, стабилен, затем все это выводить. Мы не хотим выносить уроки из собственных ошибок, и каждый раз восстанавливаем эту модель. Таким образом, я могу сделать следующие выводы:

1. Сверхконцентрация собственности на фоне огосударствленнной экономики (более 50% ее объема), накопленные дисбалансы в финансах приводят к сверхконцентрации рисков. 2. Обладая таким наборов внутренних проблем, российская экономика крайне подвержена внешним финансовым «инфекциям» и ценовым шокам. 3. В условиях внешней финансовой «инфекции» российская экономика обычно быстро «опрокидывается», несмотря на все утверждения, обычно идущие от государственных ведомств, о стабильности.

Executive.ru: Что вы понимаете под «финансовой» инфекцией, какова вероятность наступления этого риска и каковы его временные границы?

Я.М.: Финансовые шоки, кризисы в одной стране немедленно передаются другим, особенно, в Россию. Обычно на падения финансовых рынков где-то за рубежом мы отвечаем с полутора – двукратной интенсивностью. Все это было хорошо видно в 1997 – 1998, 2007 – 2008 годах, и позже – при кризисе в еврозоне, когда российский рынок акций вел себя так, как будто мы – Греция или Кипр. Тяжелым внешним шоком было бы для России длительное укрепление доллара США, что вызвало бы немедленно давление вниз на мировые цены на сырье, и обернулось бы драмой для российской экономики.

Executive.ru: Если российские власти захотят вынести урок после грядущего кризиса, что они должны будут предпринять?

Я.М.: Я уже однажды высказал эти предложения на вашем портале. Готов повторить еще раз. Вот основы послекризисной финансовой стратегии (это только часть экономической политики в широком смысле):

1. Рост внутреннего спроса (акцент на рост доходов и имущества среднего класса); 2. Переход к политике финансового развития, большей финансовой глубины (осторожная, сбалансированная монетизация до уровней в 70 – 80% ВВП, обеспечение лучшего доступа к кредитам, рост насыщенности кредитами и другими финансовыми инструментами); 3. Программа диверсификации, дробления собственности, прежде всего в интересах среднего класса; 4. Сокращение регулятивных издержек, являющихся болезнью экономики; реформа государственного сектора (сокращение численности, контроль за расходами); 5. Увеличение нормы накоплений (она очень низка в сравнении с теми, кто растет быстро); 6. Снижение налогового пресса (он эксцессивен для развивающейся страны), переход к поощрительной, «дискреционной» налоговой модели, налоговое стимулирование роста и длинных инвестиций; 7. Политика государства, направленная на снижение процента, в т.ч. за счет административных «потолков», прекращение бюджетного субсидирования высокого процента; 8. Трансформация нефтяных доходов в инвестиции внутри страны за счет отказа от избыточного вывода ликвидности (но не «закапывание» в мегапроекты и на покрытие убытков госкорпораций), оптимизация золотовалютных резервов; 9. Стимулирование прямых иностранных инвестиций в ущерб портфельным; 10. Молитика более слабого рубля, смягчение разрыва между реальным и номинальным эффективным курсом рубля, введение рыночных ограничений на счет капиталов (огромная зарубежная практика); 11. Борьба с немонетарной инфляцией (политика государства, тормозящая цены и тарифы, зависящие от него, активное антимонопольное регулирование); 12. Мониторинг и предупреждение системных рисков.


Executive.ru: Давайте в завершение перейдем к микроэкономике: Вы можете дать практические советы собственникам и топ-менеджерам российских компаний – как они могут защитить бизнес от наступления финансовой «инфекции»?

Я.М.: У всех – разная степень приверженности к риску. Все, что я скажу – не для азартных игроков в бизнесе. Они живут по собственным правилам. Лучшие рецепты – сбалансированный рост, диверсификация активов, хорошо отстроенная система управления рисками, позволяющая стоять сразу на «многих ногах», отсутствие сверхконцентраций рисков, но при этом наличие точек быстрого роста с высоким рычагом, неудачи в которых не подрывают жизнеспособность всей конструкции. Надо уметь быть бегуном на длинную дистанцию, но работать с короткими временными горизонтами. Быть над финансовой картой, понимать, что происходит на уровне «макро», а не только «микро», не поддаваться текущему потоку новостей, прогнозировать на дальнюю дорожку. Не зарываться, вовремя убираться из тех «сфер и областей», в которых накапливаются чрезмерные риски. Не пытаться выигрывать там, где игра идет между государствами, крупными профессиональными институтами и по неизвестным правилам. Именно таким является мир глобальных финансов.

Фото: pixabay

Расскажите коллегам:
Эта публикация была размещена на предыдущей версии сайта и перенесена на нынешнюю версию. После переноса некоторые элементы публикации могут отражаться некорректно. Если вы заметили погрешности верстки, сообщите, пожалуйста, по адресу correct@e-xecutive.ru
Комментарии
Редактор, Москва

Дам ссылку на блог автора на нашем портале:
http://www.e-xecutive.ru/blog/Financial_Future/

Партнер, Москва
Цитата из статьи:
В 90% средних и 80% крупных российских компаний один акционер владеет пакетом более 50% акций. В результате очень небольшая доля российского капитала по узкому кругу в несколько сот эмитентов – не более 15-20% – доступна публичному рынку
Это цифры, подтверждаются разными источниками, и поэтому что есть, то есть. Но давайте посмотрим с другой стороны, наши современные капиталисты они молодые, наследники у них дети, но пройдет 10-20 лет и начнется дележ наследства. Америка и Европа это проходила не однократно, а если учесть, что капиталы накапливались не с момента Английских революций. 7 век до нашей эры монета чеканется в Древней элладе, идет бойкая торговля (Т-Д-Т). В 2500-3000 лет назад долговые расписки (векселя), 11 век (3-я папская революция) введено вексельное право, положение о зологе недвижимости и земли, прописаны правовые аспеты совместных предприятий...в общем , создана вся правовая база капиталистических отношений. И все это время, капиталы кочевали, дробились и т.д. Так что, поживем, посмотрим. Очень радует, что наши капиталисты успеваю завести несколько жен, и детей внуков у них много, так что дробление пакетов акций скоро начнется. Следующий аспект. С 1896 по 1996 год (100-летний юбилей Индекса Доу-Джонса), в списке компаний которые формировали этот список осталось, только Дженерал Электрик. Банкротства, слияния и т.д. - это то же приводит к дроблению, мы же с начала перестройки прожили всего 28 лет. Даже 40 лет Моисеевских не истекли. Но думаю, что такого отношения к акциям, как в Америке, уже не будет ни где, и ни когда и воооообще фондовой рынок, рынок валютный и т.п. - это КАЗИНО, и это не только грех, но еще и зависимость, которая лечится тяжелее алкоголизма.
Менеджер, Казахстан

Не сказать, что средний и малый бизнес в 2013 чувствовал себя уверенным, наблюдался скорее постепенное с некоторыми скачками, но стабильное падения спроса и доходов. Что принесет М-С бизнесу 2014 год, что ожидать, и если будет кризис насколько он будет глубоким и долгим?

Генеральный директор, Уфа

Все это хорошо, но не дает ответа на извечный российский вопрос: ''Что покупать - евро или доллары?''

Нач. отдела, зам. руководителя, Москва

Автор делает совершенно верные выводы - но понятно, что ни один из предложенных им пунктов, разве что кроме мониторинга выполнен не будет

Нач. отдела, зам. руководителя, Москва
Юрий Родионов пишет: но пройдет 10-20 лет
Тут за год может невесть что произойти
Генеральный директор, Кемерово

Общие фразы о глобальном, великом, я Вам ''прогноз'', сделал. Эти прогнозы льются рекой с экрана, интернета, газет. Всем уже понятно, что весь крупный ''эффективный'' бизнес крутится вокруг гос. заказов, гос. закупок. Приобретался бизнес за счет доступных (но не всем) кредитов. Сегодня ''стимулируют'' малый бизнес до 1млн. руб. (это я самую крупную взял, но для этого необходим залог, минимум автомобиль), еще и бизнес план написать надо, побегать , попрыгать, поскакать, как лошадь цирковая. Денег не хватит даже на палатку, у метро печеньками торговать. Куда надо двигаться, все дают направление. Деньги удешевлять, снижать налоговое бремя ... книжные фразы. Прописать закон ''запретить использовать на производстве пром. оборудования более 10 лет без права продления срока эксплутации'' и самое главное твердо его исполнять. Сегодня, экспертизу прошел и оно опять как ''новое'', на пять лет хватит, потом еще раз и так до бесконечности. Амортизация основных фондов уже по третьему кругу идет, а то и более. Износ ОФ более 100%. Все заводы расчитывались максимально на 50 лет, оборудование в среднем 20 лет. Где же здесь экономика развиваться будет. Среднему, бизнесу это не покорману, про малый вообще молчу, а крупняк и так доволен, что ежегодно на старье можно прибыль качать, и налоги любые заплатят, тем самым убивая все, что ниже их самих, т.к. малый такие налоги не потянет. А в авшоры убежали, так боятся , что государство вчера подарило бизнес , а завтра может его забрать. Все понимают, что крупный бизнес самому не купить и не заработать, ждут пока наследники вступят в права, тогда все законно, даже на мировом уровне.
Экспертов почесать языки много, все уже давно придумано, как эффективно развивать экономику страны (все азиатские чудо: япония, корея, китай). Предсказать, когда будет кризис и на сколько он продлится ни кто не может, так как этот процесс управляем. По всем признакам (прописанным кем то) должен быть кризис, а его нет и год и два. В один прекрасный день все схлопнулось и пошли ''эксперты'', я же предсказывал кризис еще ... лет назад. В таком случае и я могу быть великим экспертом, будет кризис и затяжная рецессия, ориентировочно конец 2014 начало 2015 года.

Генеральный директор, Москва

Андрею Гудожникову.

Тут над одним предложением думаешь по 10 минут. А оказывается надо просто строчить, не заморачиваясь не только на стилистику, а вообще на грамматику, пунктуацию и т. д.
Видимо я что-то важное когда-то пропустил.
:-)

Аналитик, США

Хороший,откровенный материал, в котором сказано:
-''не будьте наивными'';
- порядка в олигархической финансовой системе с
ручным госуправлением нет и не будет;
-рекомендации бинесменам: забудьте о долгосточных
проектах, бегайте на короткие дистанции пока не
прихлопнули;
-''Не зарывайтесь,во время убирайтесь из тех ''сфер и областей'',
в которых накапливаются черезмерные риски''.

Бег по минному полю...

Генеральный директор, Кемерово

Леониду Сохор.

Есть такое трудно писать с планшета, да еще в пути.

Оставлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи
Статью прочитали
Обсуждение статей
Все комментарии
Дискуссии
Все дискуссии
HR-новости
Россияне стали меньше тревожиться из-за работы

Год назад уровень тревожности россиян по поводу различных возможных проблем на работе был выше.

Уровень счастья напрямую влияет на продуктивность большинства россиян

При этом почти каждый четвертый респондент считает, что их руководитель ничего не делает для счастья сотрудников.

70% россиян отмечают сильное влияние работы на уровень стресса

Наибольший стресс создают строгие дедлайны, внезапные и большие объемы задач, а также собственные ошибки при выполнении задач.