Элита: технология производства

Профессор практики Московской школы управления «Сколково», руководитель проектной работы Центра развития образования Андрей Щербенок рассказал об особенностях российской системы образования, «утечке мозгов» и «технологии производства элит».

Ирина Непорядкина: Сегодня идут бурные дискуссии о том, где лучше получать знания — в России или за рубежом. В чем, на ваш взгляд, заключаются различия систем образования в разных странах?

Андрей Щербенок: На самом деле отличий российской системы от зарубежных не так много. Если сравнивать, например, российское и американское образование, то разница в том, что в США оно платное, там много частных университетов, по-другому строится финансирование. Если проводить параллели с европейской высшей школой, то там тоже много частных вузов, но обучение достаточно дешевое. Не думаю, что в России есть такие особенности, которых больше нигде нет, в нашей стране также действует ряд мировых трендов. Сама система образования довольно уникальная, но она в каждой стране такая. Отечественные университеты находятся в довольно тяжелом состоянии из-за крайне болезненного перехода от советской системы к нынешней. Этот процесс проходил не очень эффективно, не было финансирования в 1990-е годы, профессионалы покидали вузы.

И.Н.: Можете ли вы выделить какие-нибудь преимущества российской системы образования?

А.Щ.: Все говорят о том, что в российских вузах качественная фундаментальная подготовка. В пример приводят элитные университеты, вроде Физтеха, где учатся ребята, которые окончили физмат-школу. Наши бакалавры или специалисты знают физику и свой профиль лучше, чем выпускники ряда американских вузов, ведь наши учащиеся начинают углубляться в предмет уже в 9-10 классах, в отличие от своих сверстников-иностранцев, которые физикой в школе занимались мало, потом два года думали, какую им выбрать специализацию, и лишь оставшиеся два года посвятили изучению предмета. Еще пример: дизайнеры говорят, что у нас отлично поставлен академический рисунок, не на компьютере, а именно от руки. Поэтому базовые знания — бакалавриат — лучше получать в России. На следующем уровне преимущества исчезают. В аспирантуру следует поступать за рубежом, потому что даже Физтех не выдерживает конкуренции на этой ступени. У нас в стране недостаточно хороших ученых и оборудования в вузах.

И.Н.: Недостаток специалистов — с чем это связано? «Утечка мозгов» на Запад?

А.Щ.: «Утечка», кстати, ослабевает. Когда я учился в СПбГУ в 1990-е годы, то все, кто мог заниматься естественными науками, планировали уехать: в России за науку не платили денег. Сейчас другая ситуация. Я общался с нынешними студентами физического факультета МГУ, и мало кто собирается уезжать, чтобы заниматься наукой. Все желают пойти работать в какую-нибудь фирму или госструктуру, потому что наука — занятие трудоемкое, ты должен себя целиком посвящать этому делу. В Советском Союзе было иначе: если ты умный, то обязан идти в науку. Сейчас этого нет. Умнейшие люди работают в бизнесе, получают там деньги и замечательно себя чувствуют. Сотрудники MIT (Массачусетского технологического института) мне рассказывали, что к ним приезжают поступать выпускники российских вузов, но берут их уже не так охотно, как раньше. Не потому, что у студентов подготовка стала хуже по сравнению с 1990– ми годами, а из-за того, что люди стали ленивые, и за стипендию в $2000 никто не хочет напрягаться. «Утечка мозгов» сокращается, потому что становится меньше мозгов, которые хотят заниматься наукой. На уровне уже состоявшихся ученых этот процесс тоже неактивен: все, кто мог и хотел, уже уехали. Очень актуальна задача — вернуть этих людей назад, чтобы они хотя бы какую-то часть времени работали в России. Сейчас для такого сотрудничества есть масса уникальных и интересных программ по привлечению соотечественников.

И.Н.: Какова роль государства в повышении качества образования, применении тех знаний, которые студенты получили в вузе? Как государство помогает студентам реализоваться? Что делает и что может сделать?

А.Щ.: Государство — это множество субъектов. Министерство образования РФ борется за качество: вводит нормативы, ставит университетам задачи. В частности, есть программа повышения конкурентоспособности российских вузов. 14 университетов получают господдержку с учетом того, что они будут повышать свой уровень, расти в международных рейтингах. Эксперты оценивают их научный уровень, количество публикаций, цитируемость, узнаваемость. В этом смысле государство пытается увязать финансирование с улучшением качества образования и университетской науки. Но возникает другая проблема. Если страна готовит хорошего инженера, но в России нет производства, где он может применить знания, то получается, что инженера приготовили для другой страны. Это не в интересах государства. Парадокс: выгодно готовить специалистов похуже для реалий данной страны, чтобы специалисты не уезжали на Запад, а приносили пользу национальной экономике. Допустим, не развиты в России хайтек-сферы, поэтому нужно учить эксплуатационщиков, которые будут обслуживать завод «Форд» или какое-нибудь устаревшее советское производство. Но таким образом мы консервируем ситуацию: нам некуда развиваться. Поэтому подобная идеология не верна в долгосрочной перспективе. Нужно готовить специалистов уровнем выше, чем потребности существующей экономики, в надежде на то, что планка будет расти.

И.Н.: А как быть с тем, что некоторые вузы сегодня выпускают невостребованных специалистов, а инновационные предприятия, где нужны высококлассные инженеры, нуждаются в кадрах?

А.Щ.: Это не только российская проблема, такую несогласованность отмечают во всем мире. У нас сохранились советские специальности, которые абсолютно не коррелируются с современными потребностями. Один из способов этот разрыв компенсировать — вовлечение будущего работодателя в процесс образования, чтобы он сам заказывал программы в университетах. Кстати, какие-то дисциплины могли бы преподавать инженеры из компании-работодателя. Но тут мы сталкиваемся с нежеланием, преимущественно частных корпораций, вкладываться в образование. Они руководствуются следующей формулой: корпорация платит налоги государству, которое должно обеспечивать их кадрами. Кто захочет платить дважды — и в казну, и отдельно за подготовку специалистов. Другое дело, когда при возникновении необходимости создаются корпоративные университеты.

Кроме того, распространенное у нас представление о том, что в бакалавриате тебя подготовят, и ты всю жизнь будешь работать без лишних усилий, уже не действует: слишком быстро все меняется. Специалисту необходимо после базового высшего образования идти как минимум в магистратуру. Нельзя забывать, что с течением времени развиваются и технологии. Сейчас очень популярна тенденция среди людей 30–40 лет получать дополнительное образование. Это те, кто уже сменил несколько мест работы, в чем-то себя попробовал, возможно, наметил дальнейшие пути развития.

И.Н.: Так на чем же делать акцент — на переобучении состоявшихся специалистов или на ранней профориентации? Что сегодня более выгодно?

А.Щ.: Система должна быть полиморфной. Большинство абитуриентов, закончивших школу, не знают, кем они хотят работать, для них главное — поступить и сначала расширить свой кругозор. С другой стороны, есть 30–40-летние люди с большим опытом и очень конкретными образовательными потребностями. Поэтому единого рецепта быть не может. Важно сделать образовательную систему более гибкой, чтобы она предполагала возможность выбора не только специальности, но и формата обучения, заточенного под ту или иную задачу.

И.Н.: А как на Западе отлажен процесс взаимодействия вузов и работодателей? Там корпорации заинтересованы в получении нужных кадров?

А.Щ.: На Западе есть университеты, которые функционируют исключительно на средства и по заказу корпораций, где формируются масштабные научно-исследовательские кластеры, готовятся кадры. Есть и другой формат университетов, которые дают фундаментальное образование и существуют на государственное финансирование или на средства фондов, распределяющих на конкурсной основе гранты на исследования. Есть масса других форматов, и я считаю, что Россия должна пойти по подобному пути.

И.Н.: Как вы себе представляете форсайт российского образования? Что происходит сейчас? Преобладают позитивные тенденции или, скорее, наоборот?

А.Щ.: Российское университетское образование сталкивается с целым рядом вызовов. Один из них — глобальное распространение онлайн-образования: появляется все больше бесплатных ресурсов с качественным контентом от ведущих мировых университетов. Множество программ от зарубежных профессоров в свободном доступе конкурируют с менее престижным российским образовательным продуктом. Возникает угроза потенциального оттока абитуриентов, стремящихся овладеть мировыми стандартами знаний. Хотя онлайн-курсы зарубежных университетов можно использовать и как ресурс, интегрируя их в обычные образовательные программы.

С этим связан другой тренд: университеты перестают быть сокровищницей знаний. Еще 20 лет назад, если ты хотел что-то узнать и чему-то научиться, ты шел в высшую школу. Там были люди, которые обладали знаниями, библиотеки с необходимой информации. Сейчас проблемы с доступом к знаниям нет — почти все есть в Интернете. Поэтому университет должен иметь другие конкурентные преимущества. Например, научить работать с информацией. Когда ее становится слишком много, необходим отбор. Университет должен учить разрабатывать, продуцировать, анализировать. Для этого нужна живая критика от преподавателя, обсуждение сделанного. У нас в большинстве университетов до сих пор доминируют поточные лекции, польза от которых невелика. Относительно мало индивидуальной работы со студентами, как проектной, так и семинарской. В этом плане мы проигрываем зарубежным вузам. Там в социогуманитарных дисциплинах основная работа профессора — это анализ студенческих работ и индивидуальная корректировка их исследовательской деятельности.

Данная публикация предпринята в рамках партнерского проекта Executive.ru и журнала «Стратегия»

Ирина Непорядкина

Расскажите коллегам:
Эта публикация была размещена на предыдущей версии сайта и перенесена на нынешнюю версию. После переноса некоторые элементы публикации могут отражаться некорректно. Если вы заметили погрешности верстки, сообщите, пожалуйста, по адресу correct@e-xecutive.ru
Комментарии
Участники дискуссии: Татьяна Орлова
IT-консультант, Москва

Не могу во всем согласиться с коллегой: уж больно его взгляд на происходящее упрощен. На самом деле, как мне кажется, все намного проще и сложнее. У нас корень зла кроется в отсутствии комплексного динамичного подхода к системе подготовки кадров, где отдельно живут чиновники от образования и отраслей экономики, не общаясь с экспертным сообществом и коммерческими учебными заведениями. Много лет каждый тянет одеяло в свою сторону, обновляют профстандарты тогда, когда уже все ''протухло'', причем в последний момент руками тех, кого нашли в срочном порядке. А потом все остальные (образование), начинают латать дыры как умеют, поскольку обязаны соответствовать этим новым стандартам. Где уж тут наладить что-то ценное, востребованное. В том же дистанционном образовании посмотрите на разницу в подходе к обучению между той же Coursera и нашим Интуитом... Слепому видно, что у этого всего просто нет ''единой головы''. Плюс плоды информационной войны, вколотившей во многие головы миф о том, что ''там'' все лучше. Я долго жила и работала за границей, прордолжаю сотрудничать с мировым экспертным сообществом, обучать студентов и взрослых специалистов. И мое мнение однозначно: у нас гораздо выше обучающий потенциал, гораздо лучше ''мозги'' и эта тенденция положительна. Никто не запрещает включать в систему лучшие зарубежные наработки, это полезно. Но ''тамошнее'' образование растит специалистов с ''тамошним'' мышлением. А наша жизнь несколько другая, и пытаться чуждый нам способ мышления, теории и наработки слепо использовать в нашей среде не стоит: результаты этого мы особенно ярко видим в среде управления. Кстати, международные управленческие стандарты превращаются в наши ГОСТы с огромным опозданием и с отсутствием понимания в разнице среды применения. Нам бы вновь научиться свои разрабатывать, да целостность терминологии сохранять, гармонизируя эту работу с международной.

Оставлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи
Статью прочитали
Обсуждение статей
Все комментарии
Новости образования
«Яндекс» и НИУ ВШЭ расширят подготовку специалистов по ИИ

В следующие 10 лет количество выпускников программ «Яндекса» в НИУ ВШЭ увеличится в 4 раза по сравнению с прошлым десятилетием.

ВШБ НИУ ВШЭ провела выездной модуль программы МВА на Байкале

Участники отработали теоретические основы и взаимодействие, после чего им предстоял переход через озеро Байкал.

Высшая школа бизнеса НИУ ВШЭ представила программу GMP

«Бизнес-лидер будущего» — первая в России программа уровня GMP (General Management Program).

В МИРБИС прошел тренинг «Эффективный руководитель. Управление бизнес-процессами»

В нем приняли участие представители 16 компаний.

Дискуссии
Все дискуссии
HR-новости
Россияне стали меньше тревожиться из-за работы

Год назад уровень тревожности россиян по поводу различных возможных проблем на работе был выше.

Уровень счастья напрямую влияет на продуктивность большинства россиян

При этом почти каждый четвертый респондент считает, что их руководитель ничего не делает для счастья сотрудников.

70% россиян отмечают сильное влияние работы на уровень стресса

Наибольший стресс создают строгие дедлайны, внезапные и большие объемы задач, а также собственные ошибки при выполнении задач.